– Напился и провалился. В болото! – ухмыльнулся Рома.

– Не ржи! – оборвала его Татьяна. – Здесь многие их видали!

Толпа вновь загудела.

– А кой-кто и раньше видал! – воскликнула деловитая Марфа, облаченная в видавший виды цветастый сарафан. – Вот дед Тарелка их видал! Скажи, дед!..

Все расступились, давая сухонькому деду Тарелке пройти в центр форума. Дед крякнул и вышел. В руках он держал бутыль самогона. Дед обвел собравшихся косым взглядом.

– Чего молчишь?! Говори!.. – раздалось из толпы.

Дед Тарелка неспешно поднес бутыль к губам, сделал изрядный глоток. Эльхан снова ругнулся по-своему. На сей раз он выражал свое неудовольствие христианскими религиями, не возбраняющими своей пастве злоупотреблять продуктами переработки спиртосодержащих культур. Пожив десять лет в тесном контакте с представителями этих религий, Эльхан и сам научился пренебрегать безалкогольной моралью Аллаха. За что и был наказан: пропитанная сивушными маслами печень барахлила, как мотор старого «Запорожца».

Дед Тарелка сухо откашлялся и начал:

– Было это еще при «сухом законе»… Был тогда такой секретарь Горбачев, сам с отметиной на лысине, будто из Космоса прилетел. Ему из-за этой отметины пить было нельзя, и вообще много есть было нельзя, только пиццу можно, вот он и ввел сухой закон, и продукты многие отменил…

В обход «нормальным героям» пришлось шкандыбать не меньше часа. Оперативники изрядно устали. Рогов и Стрельцов шли молча, погруженные в не самые радужные мысли. Семен, переодевшийся-переобувшийся в пляжный костюм, по-прежнему пребывал в веселом настроении, продолжая напевать разные песенки, и даже успевал умиляться белочкам на деревьях.

Наконец впереди показались покосившиеся избы.

– Почти пришли, – несколько виноватым голосом произнес Василий.

– Километров семь отмахали, – устало прикинул Гриша. – Во, смотрите! Чего это у них? Выборы?

С дороги было хорошо видно пеструю толпу на опушке.

– Толковище. И этот там… Чингачгук, – заметил Рогов.

– Урожай делят, – предположил Семен, критически оглядывая заросшее сорняками поле.

– Или инопланетянина поймали, – хохотнул Стрельцов.

Он и не мог предположить, что почти угадал. Но, как говорится, «с точностью до наоборот»…

Обстановка на опушке меж тем накалялась. Захар наседал на Дорофеева:

– Ты деда Тарелку не оскорбляй!! Мы сами кого хошь!! И патрятизьмом не тыкай!!

– Фиников пусть оскорбляет, они это любят! – пробасил Игнат.

Толпа гудела. Эльхан рычал, еле сдерживая себя. Рома сдерживаться больше не мог и не хотел. Шепнул Дорофееву: «Виталик, я пугану!», остановлен шефом не был, бросился к джипу, вытащил из салона помповое ружье, подбежал к Захару и наставил на него ствол:

– А ну быстро лес валить!..

Толпа охнула, а Захар, ни на секунду не смутившись, рванул на груди рубаху:

– Стреляй, буржуй недобитый!!

И сделал шаг навстречу Роме. Тому пришлось отступить.

Выстрел все же раздался – с криком: «Не шали!» пальнул в воздух ковбой Данила, несправедливо прозванный Роговым индейцем Чингачгуком.

Петро неожиданно бодро отпихнул Татьяну и замахнулся на Рому топором:

– Щас я тебя повалю! Будет тут у нас!..

Дорофеев устало и недовольно вздохнул, опустил ствол Роминого ружья, успокаивающе поднял руку.