– Кто может стоять за всем этим? У тебя есть какие-нибудь подозрения? Может, Байков что-нибудь раскопал?

Хондачев покачал головой. Он выглядел совсем подавленным. Лис встал:

– Я все понял. Сегодня же начну заниматься. А тебе совет: пока никуда не выходи. У тебя же шикарная комната отдыха – поживи несколько дней здесь. И удвой охрану.

Тяжелая дверь плавно захлопнулась за спиной. Динозавры в малиновых пиджаках толклись вокруг Марины, но мгновенно переключили внимание и изобразили стойку готовности.

– Остаетесь в банке, – скомандовал Лис. – Один в вестибюле, один в коридоре, один на лестнице. Доложитесь Байкову.

Маленькие головы синхронно кивнули.

– До свидания, Марина, – свойски попрощался Коренев и дружески улыбнулся.

Зеленые глаза удивленно распахнулись – они вовсе не были друзьями, больше того – сегодня видели друг друга впервые.

– Досвидан... Лис выскользнул в коридор. На груди коротко тренькнул телефон.

– Ты где? – голос Литвинова звучал невозмутимо, как всегда.

– Еду к себе.

– Давай.

Линия отключилась. Черт. Валек не станет звонить просто так. Что-то произошло... Лис выбежал на улицу. В одном из джипов сидел водитель.

– Давай в управление, Сашок! – Он запрыгнул в просторный затемненный салон. Не задавая вопросов, парень в короткой кожаной курточке и тесной кепчонке крутанул руль и резко набрал скорость. Мобильник тирликнул еще раз.

– Ты где? – теперь на связь вышел Нырков.

Задрав нос, вездеход уверенно пер по крутизне Среднего спуска.

– Подъезжаю, Василий Михайлович.

– Через сколько будешь?

Начальник управления тоже был выдержанным человеком, но не настолько, чтобы сравниться с командиром СОБРа.

– Через семь минут.

– Ладно.

Через шесть минут и пятнадцать секунд подполковник Коренев вошел в кабинет своего начальника. Он был поменьше, чем у Хондачева, куда скромней отделан и обставлен, но стандарты ментов отличаются от стандартов банкиров, и по милицейским меркам кабинет выглядел вполне прилично, куда лучше, чем позволяет бюджетное финансирование. Тому имелось простое объяснение: помещения РУОПа ремонтировались за счет «Золотого круга». По нынешним временам это называлось спонсорской помощью.

– Присаживайтесь Филипп Михайлович, – озабоченно кивнул Нырков. Плотный, коренастый, с густыми черными волосами и такими же черными аккуратно подстриженными усами, он имел прозвище Колорадский Жук, или просто Жук. Прозвище дали бандиты, но поскольку милицейская и бандитская сферы связаны сотней ниточек и каналов, по которым информация циркулирует в обе стороны, то так называли его все, правда, за глаза.

Нырков сидел в торце длинного стола для совещаний, полгода назад он стал генералом и с тех пор полюбил форму – обычная «детская» болезнь, которая проходит вместе с ощущением новизны: когда шитая звезда отпечатывается в сердце, отпадает необходимость демонстрировать ее на погоне. Тщательно отутюженный генеральский китель резко контрастировал с видавшей виды курткой и клетчатой рубахой Литвинова, сидевшего первым по левую сторону стола.