Они могли хвастать друг перед другом золотыми портсигарами, но не визитными карточками городского прокурора или губернатора. Их не принимали в приличных домах, и порог дома Соловьевой не переступала нога ни члена городской Думы, ни профессора местного университета, ни даже рядового городового или агента уголовно-сыскного отделения. Разве что в служебных целях, потому что если бы полицейский позарился на халявную икру содержательницы борделей, то уже на другой день с треском вылетел бы со службы.

«БМВ», мягко катил по Липовой аллее. За тонированными стеклами проплывали трех-четырехэтажные виллы под ломаными, крытыми черепицей крышами. Раньше проститутки жили на Сенной, налетчики на Бргатяновке и Нахаловке, купцы и дворяне – на Садовой. Сословные условности канули в Лету, так же, как гипертрофированные представления о чести и излишняя щепетильность. Наступила демократия, и все перемешалось.

На Липовой аллее селились и прокуроры, и криминальные коммерсанты, и откровенные бандиты, и городские руководители, и милицейское начальство. Участок к участку, с общими заборами. Официальных чиновников сомнительное соседство не смущало, они делали вид, что вообще не видят тут никакой сомнительности, а криминалу близость к гражданскому и правоохранительному руководству только льстила и позволяла укреплять добрососедские отношения, переводя их нередко в дружескиделовые. У задерживаемых бандитов изымали целые пачки визитных карточек самых ответственных должностных лиц, и это тоже никого уже не смущало.

Хотя руоповская «Волга» содержалась в отличном состоянии и благодаря форсированному; движку могла развивать на трассе до ста восьмидесяти, пересев в «БМВ», Лис чувствовал, что оказался в другом веке. Но разъезжать на нем постоянно он считал неприличным, так же, как дружить с бандитами. Поэтому пользовался шикарной «тачкой» только изредка – когда надо было показать «крутизну» или произвести впечатление. И то и другое случалось редко: крутизна Лиса и так была широко известна, а уж заинтересованным лицам – на сто процентов, а производить впечатление было не на кого...

Выехав наконец на Сенную, он свернул под «кирпич» и по трамвайным рельсам проехал полквартала. Здесь, у обветшалого четырехэтажного здания, стояли на булыжной мостовой и асфальтовом тротуаре с полтора десятка машин, среди которых имелись и «девяносто девятые», и несильно подержанные иномарки, и даже новый «Опель». Богато живут нынешние студенты!

Лис взглянул на встроенные в панель приборов часы. До звонка оставалось десять минут. Слегка откинув кожаную спинку сиденья, он развалился поудобней и закрыл глаза, вспоминая, как познакомился с Ребенком...

Две недели назад подполковник Коренев зашел в Дом моды. Интересовали его не новейшие образцы одежды и даже не манекенщицы, а каналы, по которым ОПГ Саймона отбирала красивых девушек для продажи в Турцию, Азию и Европу. Группировка была разгромлена, главарь и его ближайшие приспешники находились под стражей, несколько человек бросились в бега, а следствие шло полным ходом.

В отличие от банальных торговцев живым товаром, которые вербуют рядовых заурядных дурех якобы для работы официантками и танцовщицами, Саймон отбирал элитный материал: фотомоделей, манекенщиц, победительниц конкурсов красоты, слушательниц Академии хороших манер – современного варианта института благородных девиц. Никаким благородством уготованное им занятие и не пахло, но обставлялось все так, что заподозрить неладное не могли ни молодью девушки, ни их близкие. Наживкой служили известные журналы с глянцевыми фотографиями тиходонских девушек, судьбой которых, и все это знали, занимался именно Саймон. Кандидаткам предлагалась блистательная карьера топ-моделей, звезд рекламы всемирно известных фирм и даже контракты на киносъемки...

– Пока, конечно, не Голливуд, – извинялся Саймон.