— А какого рожна Жук его пригласил сюда? — сказал Лис. — Уфимцев родственник ему, что ли? Или под пули ходили вместе? Шваль всякую собрал, понимаешь… А Вальку Литвинова не позвал, между прочим! Хотя двадцать лет вместе проработали! И Рывка с Панкратовым тоже. Так что сам виноват!

— Валька больше не мент, — заметил Волошин. — Он в банке служит, в безопасности. Рывок тоже куда-то в бизнес подался…

— Хрен там! Валька хоть на автобазе, хоть в столовке на раздаче работать будет, все равно он — мент! И ментом останется! — проговорил сквозь зубы Лис. — А Уфимцев этот… Он уже сейчас за бармена сойдет — вон как обслуживает начальство!

— Ты скажи спасибо, что нас пригласил. В общем-то, не по рангу. Особенно мне… Да еще с девушками…

— Спасибо. Но я, между прочим, с законной женой.

— Ну… Может, я тоже женюсь на Александре!

Высокая блондинка с непрокрашенными корнями волос скептически улыбнулась и толкнула Ребенка в бок.

— Слыхала? Будешь свидетелем!

Лис выпил, покрутил головой. И повторил:

— Новая команда. Закон жизни.

— Команда! — сказал Волошин. — Прихлебатели они, а не команда! Сгрудились вокруг этого Глазурина, как трутни вокруг матки!..

Лис рассмеялся. Сравнение было удачным. Представители так называемой «новой команды» сгруппировались в головной части стола, на диванах, рядом с Глазуриным, вели свои разговоры, смеялись своим шуткам, почтительно затихали, когда Глазурин снисходил до беседы с подчиненными. С остальными гостями они не перемешивались, на юбиляра внимания почти не обращали. Шестеро «варягов» — майоров и подполковников, с ними Левановский. Вот уж кто настоящий жук! Не потому, что чернявый. Каждый новый начальник начинает с обещания уволить «этого проходимца». А через полгода глядишь — лучшие друзья! Вот и сейчас успешно вливается в окружение Глазырина. А вслед за ним потянутся и другие из «старой команды»…

И новый начальник УВД Волин там с ними обретается. После давнего инцидента на День милиции он сделал вид, что произошло недоразумение, которое навсегда забыто. Тем более, ему удар в челюсть пошел на пользу: и в должности продвинулся, и полковника досрочно получил… Конечно, Филипп не мог настаивать на том, что все это явилось следствием его удара: бил он многих и, как правило, все они потом оказывались в тюрьме, во всяком случае, ни один не сделал блестящей милицейской карьеры! Вместе с тем, следовало признать, что Волин после этого удара не попал в тюрьму, то есть, вполне мог оказаться тем исключением, которое подтверждает общее правило. Как бы то ни было, но когда он превратился в прямого начальника Лиса, стало ясно — ничего не забыто! Когда равные подрались — одно дело, тем более, он сам дал повод по-пьянке… А когда один руководителем стал, а второй — подчиненным, тут-то обида и всколыхнулась: публичный нокдаун не забывается… К тому же начальник пьяным не бывает и все делает правильно, значит, он и повода никакого не давал: подумаешь, подержался за попку жены будущего подчиненного!

— А что? Думаешь, я эту аттестацию пройду? Или Гусар пройдет? — Волошин яростно отрывал недоотрезанный кусок дикой утки.

Глаза у него покраснели, лицо, наоборот, побледнело. Пиджак он снял, под мышками проступили пятна пота: кондиционеры постепенно сдавались. Майора развозило.

— Что скажешь, Лис? Или, думаешь, ты сам пройдешь ее? Хрен! Вот увидишь: поднимут статистику, отказные материалы, жалобы, раскопают какое-нибудь говно, и — от винта.