– Барышня, бедная милая барышня! – сказал старик. – Много таких ночей пережил я и дома у себя и в чужих краях, но, господи, помоги, ей‑то как выдержать?

Его опасения незаметно передались Ловелу, ибо с тем поистине масонским чутьем, с которым смелые и отзывчивые души общаются в минуты опасности и почти инстинктивно узнают друг друга, эти двое людей прониклись взаимным доверием.

– Я опять влезу на скалу, – сказал Ловел. – Еще достаточно светло, чтобы видеть, куда ступаешь. Я взберусь наверх и позову на помощь.

– Прошу вас! Ради бога! – взмолился сэр Артур.

– Вы что, спятили? – возразил нищий. – Френси О'Фаулсхью, а с ним никто не мог сравниться в лазаний по скалам (в конце концов бедняга сломал себе шею на Данбай оф Слейнс), никогда не отважился бы лезть на Хелкит‑хед после захода солнца. Только по божьей милости, и притом чудом, вы сейчас не в морской пучине. Ни за что бы не поверил, чтобы кто‑нибудь мог спуститься с этих скал. Не знаю, удалось ли бы это мне самому в такой час и в такую погоду, когда я был молод, в расцвете сил. Но пытаться еще раз – значило бы просто искушать провидение.

– Я не боюсь, – ответил Ловел. – Спускаясь, я точно запомнил дорогу. Сейчас еще достаточно светло. Я уверен, что благополучно взберусь наверх. Оставайтесь здесь, мой добрый друг, с сэром Артуром и молодой леди.

– Черта с два я останусь! – воскликнул нищий. – Если вы пойдете, пойду и я. Нам хватит дела на двоих, чтобы вскарабкаться наверх!

– Нет, нет! Оставайтесь здесь и присмотрите за мисс Уордор. Вы видите, сэр Артур совсем изнемог.

– Тогда оставайтесь вы, а пойду я, – сказал старик. – Пусть смерть пощадит зеленый колос и возьмет спелый!

– Оставайтесь оба, умоляю вас! – слабым голосом произнесла Изабелла. – Я чувствую себя хорошо и отлично продержусь здесь ночь. Я уже отдохнула.

После этих слов голос изменил ей, она зашаталась и упала бы со скалы, если бы Ловел и Охилтри не поддержали ее и не устроили полулежа рядом с отцом, измученным крайним напряжением телесных и душевных сил и уже сидевшим на камне в состоянии какого‑то оцепенения.

– Их нельзя оставить одних, – сказал Ловел. – Что же делать? .. Слушайте! Слушайте! Мне кажется, нас зовут!

– Это кричит гагара, – ответил Охилтри. – Я хорошо знаю ее крик.

– Нет, клянусь небом, – возразил Ловел, – это был человеческий голос.

Отдаленный призывный крик повторился, и его вполне можно было различить среди рева стихий и гомона летавших вокруг чаек. Нищий и Ловел, напрягая голос, громко закричали в ответ, и первый из них стал махать своим посохом, привязав к нему платок мисс Уордор, чтобы их могли заметить со скалы. И хотя крики сверху повторились, прошло некоторое время, прежде чем они начали соответствовать крикам снизу, и бедные страдальцы из‑за сгущавшихся сумерек и усиливавшегося шторма не знали, стало ли их убежище известно людям, собравшимся над обрывом, чтобы им помочь.

Наконец на их призывы стали доноситься равномерные и четкие ответы, и они приободрились от сознания, что находятся в пределах слышимости – если не досягаемости – друзей, готовых прийти им на помощь.

ГЛАВА VIII

Утес я знаю. Голову склонив,

Он с ужасом глядит в морскую бездну.

О, приведи меня на самый край,

И я тебя избавлю от несчастий!

«Король Лир»

Крики людей наверху вскоре усилились, и мелькание факелов прибавилось к тем проблескам вечернего света, которые еще можно было увидеть среди мрака бури.