Семиклассники так заслушались, что не обратили внимания на звонок к большой перемене. В тусклый земной мир их вернул сам Дмитрий Васильевич, объявивший, что впредь намерен придерживаться на уроках школьной программы, а с остальным знакомить любознательных на занятиях кружка занимательной астрофизики, который организует в ближайшее время. Неудивительно, что в кружок записался весь 7-й «А» в полном составе.

Группу захвата повел Качок. Повел краем бора, так чтобы все время оставаться в тени, а Учитель, не скрываясь, двинулся к тарелке напрямик. С понтом дела он тут прогуливается… Ага, прогуливается… В пяти километрах от ближайшей деревни… На месте пришельцев я бы насторожился. Видит мужик НЛО и спокойненько так к нему прется, будто это трактор какой… Жаль, что пришельцы не насторожились тогда…

Как и распорядился Учитель, мы с Хлюпиком, Ботаном и Очкариком остались на опушке. Наше время еще не пришло. Я видел, что пацанам реально страшно, мне тоже было не по себе. Еще бы! Мы же думали, что это игра такая. Типа, продвинутая ролевка. Ведь как клево все начиналось! На первом же занятии кружка Учитель сказал, что мы должны стать экипажем космического корабля. Думали, прикалывается. Что мы, детсадовские, в Гагарина играть! Но Дмитрий Васильевич не прикалывался. Да и мы быстро допетрили, что смехуарики кончились. Реальным звездолетом рулить – не в тупые космические стрелялки геймиться. Ясен пень, большинство отвалило после первых же занятий. Сначала – девчонки, им стало скучно. Потом смылся Качок со своими дружками. Мы уже думали, что – с концами, но потом оказалось, что Учитель про Анзора не забыл. Космонавт из Качка, как из дерьма пуля, он мастак кулаками махать, и потому Дмитрий Васильевич взял его на заметку.

Правда, нас, кружковцев, это тогда не касалось, не до того было… Сами судите… Пацанам по четырнадцать-пятнадцать лет, а они решают дифференциальные уравнения, зубрят теорию субрелятивистского пилотирования, учатся вычислять координаты в n-мерном пространстве и всерьез опасаются, что от всей этой гравитоники и пузырей Алькубьера у них мозги отсохнут. Мы старались, как могли, а Учитель прощал наши промахи и ошибки. И только один раз, когда мы отрабатывали на пилотажном симуляторе взлет при силе тяжести в 3G и мне никак не удавалось скорректировать вектор тяги, из-за чего наш виртуальный корабль раз за разом терпел крушение, в глазах Дмитрия Васильевича мелькнуло что-то… Мне показалось, он меня по стенке размажет…

Зимою в Малой Пухте темнеет рано. Синие сумерки, отвлекая внимание багряной полосой заката на горизонте, подбираются незаметно, скрадывая снежную даль за рекой. Только деревообрабатывающий комбинат в Правобережье полон огней, а дома поселка неохотно обзаводятся вечерней иллюминацией. Жители экономят на электричестве, по старинке зажигая керосиновые лампы. Лишь на центральных улицах, где расположены школа, Дом культуры, поселковая администрация, почта и магазин, горят фонари, окраинные же улочки и переулки, тесные от сугробов, тонут в чернильной темноте. После заката здесь редко появляются прохожие. А те, кому приходится, нередко берут с собою волкодавов – самую популярную породу в Малой Пухте. У нового учителя волкодава не было, а возвращался на съемную квартиру он обычно поздно.

Занятия в школе, потом в кружке отнимали почти все его время. В учительской удивлялись такой самоотверженности, сплетничали, строили матримониальные планы. Новый физик был мужчиной хоть куда. Он даже затмил физрука, до сей поры считавшегося самым привлекательным представителем сильного пола в Малопухтинской школе. Проблема была только в том, что если физрук не пренебрегал своими мужскими обязанностями, то Скоробогатов не обращал на томные женские взгляды ни малейшего внимания. Видимо, для того, чтобы отвести от себя вполне обоснованные подозрения, физик организовал утечку информации о невесте, якобы оставленной им в северной столице.