— Как вы можете называть ее доброй. когда знаете, что это будет самая ужасная ночь в моей жизни? — сказала Аня с упреком.

Затем она вновь нырнула под одеяло.

Марилла медленно спустилась в кухню и занялась мытьем посуды. Мэтью курил — явный признак смятения чувств. Он редко курил, потому что Марилла решительно выступала против этой скверной привычки. Но иногда его неодолимо тянуло покурить, и тогда Марилла смотрела на это сквозь пальцы, понимая, что и мужчине надо дать выход своим чувствам.

— Веселенькая история, — сказала она гневно. — Вот что выходит, когда посылаешь поручения через других, вместо того чтобы ехать самому. Родственники Роберта Спенсера что-то напутали, когда передавали нашу просьбу. Завтра кому-нибудь из нас придется поехать и повидаться с миссис Спенсер. Девочку нужно отправить обратно в приют.

— Полагаю, что так, — сказал Мэтью неохотно.

— Ты полагаешь! А что, ты в этом не уверен?

— Мм… она в самом деле милое создание, Марилла. Жалко отправлять ее назад, раз уж она так хочет остаться.

— Мэтью, не хочешь же ты сказать, что мы должны оставить ее у себя?

Марилла изумилась не меньше, чем если бы Мэтью выразил склонность ходить на голове.

— Мм… нет, я полагаю, нет… не совсем, — пробормотал, запинаясь, Мэтью, прижатый к стенке этим вопросом. — Я полагаю… никто не может от нас этого требовать.

— Еще бы! Что нам пользы от нее?

— Может быть, ей от нас была бы польза, — сказал Мэтью неожиданно.

— Мэтью, мне кажется, этот ребенок тебя околдовал. Я ясно вижу, что ты хочешь ее оставить.

— Ну, она и правда интересное существо, — убеждал Мэтью. — Ты бы послушала, что она говорила, когда мы ехали со станции.

— О, разговаривать она умеет. Я сразу поняла. Это не свидетельствует, впрочем, в ее пользу. Я не люблю детей, у которых всегда есть что сказать. Я не хочу держать у себя девочку из приюта, но даже если бы и захотела, то выбрала бы не из таких. Что-то есть в ней, чего я не понимаю. Нет, она отправится туда, откуда явилась.

— Я мог бы нанять французского мальчика, чтобы он помогал мне на ферме, — сказал Мэтью, — а она составила бы тебе компанию.

— Я не страдаю без компании, — отрезала Марилла. — И не собираюсь оставлять ее.

— Ну, разумеется, как ты скажешь, Марилла, — ответил Мэтью, вставая и откладывая трубку. — Я иду спать.

Так он и поступил. Спать, вымыв все тарелки, отправилась и Марилла, решительно нахмурив брови. А наверху, в комнатке мезонина одинокий, заброшенный, истосковавшийся по любви ребенок, наплакавшись, тоже уснул.

Глава 4

Утро в Зеленых Мезонинах

Было уже совсем светло, когда Аня проснулась и села на постели, растерянно глядя в окно, через которое лился поток радостного солнечного света и за которым покачивалось что-то белое и пушистое на фоне ярко-голубого неба.

В первое мгновение она не могла вспомнить, где находится. Сначала она ощутила восхитительный трепет, словно произошло что-то очень приятное, затем явилось ужасное воспоминание Это были Зеленые Мезонины, но здесь не хотели ее оставить, потому что она не мальчик!

Но было утро, и за окном стояла вишня, вся в цвету. Аня выскочила из постели и одним прыжком оказалась у окна. Затем она толкнула оконную раму — рама подалась со скрипом, будто ее давно не открывали, что, впрочем, и было на самом деле, — и опустилась на колени, вглядываясь в июньское утро. Глаза ее блестели от восторга. Ах, разве это не прекрасно? Разве это не прелестное место? Если бы она могла здесь остаться! Она вообразит, что остается.