|
Ее можно было назвать весьма хорошенькой, и было что-то очень привлекательное в выражении робкой непосредственности, проступавшем на лице. Изящная шея, голубые, как небесная лазурь, глаза, светлые пушистые волосы придавали ей непритязательную грацию хрупкого цветка. Впрочем, она все еще выглядела изможденной после полученных ранений, утомительных переездов и неожиданных перемен, и к тому же в последнее время сильно похудела. Лицо ее было бледным, губы потрескались от солнца и соленого морского ветра. Сейчас она стояла с выражением загнанного зверька на лице, глядя на Анжелику расширенными застывшими зрачками и приоткрыв губы, как будто ей не хватало дыхания. Да и Анжелика чувствовала себя, как натянутый до предела канат - вот-вот лопнет. Зная, как мало у нее времени на этот разговор, Анжелика спросила прямо в упор: - Мария, вы сами видели “их”? Ведь когда вас привели ко мне, вы все время повторяли: “Я вижу их, этих демонов, они избивают меня по ночам...” Вы видели людей, которые пришли ночью с дубинками, чтобы прикончить потерпевших кораблекрушение... Говорите же теперь, скажите мне все, что вы подозреваете, о чем догадываетесь... Преступлениям должен быть положен конец... Ведь это она, правда, это она приказывает им?.. Мария слушала, обезумев от страха. И вдруг изо всех сил замотала головой в знак отрицания. - ..Вот уже два года вы находитесь рядом с ней, знаете ее интимную жизнь, - настойчиво продолжала Анжелика, понимая, что в ее распоряжении всего лишь несколько минут. - Вы не можете не знать, кто она. Вы обязательно должны все рассказать, помочь мне спасти всех нас от смерти, от уничтожения... Говорите. Кроткая Мария вздрогнула, как от ожога. - Нет, никогда, - упрямо сказала она. Анжелика вцепилась пальцами в ее тонкое запястье. - Почему? - Я не могу забыть, что она сделала для меня. Я была так одинока, монастырские стены были моим единственным будущим. Она проявила интерес ко мне, вернула меня к жизни, я расцвела и даже была счастлива... Она опустила глаза. - ..Как хорошо быть любимой, - прошептала она. С какой же ловкостью Амбруазина использовала в своих низких целях наивность сиротки-девушки, все еще остававшейся в духовном отношении почти ребенком, чему способствовали природная мечтательность Марии, ее одиночество и незнание жизни! Но было крайне трудно понять, до каких пределов, как полно были осуществлены замыслы герцогини. - Если бы было только это, - сказала Анжелика, чеканя каждое слово, - я бы не стала осуждать вас. Но ведь зло, которое она причиняет, куда страшнее. Она способна на все, на любое прегрешение, любое злодейство. Вы говорите “быть любимой”. Барсампюи любил вас. Он желал стать вашим мужем. Разве она сообщила вам о его предложении? Конечно нет, я вижу, как вы удивлены! Может быть даже, она оговорила его перед вами, а ему сказала, что вы отклоняете его предложение, и тут же сама соблазнила его. А вы.., вы защищаете эту ужасную женщину, сущую дьяволицу, которая отняла у вас возлюбленного, пытаетесь уберечь ее от заслуженного наказания. Говорите, немедленно говорите! - Нет, я ничего не знаю, - вскричала девушка, пытаясь вырвать свою руку. - Уверяю вас, я ничего не знаю... - Но вы должны знать. Вы живете так близко к ней, что не можете не угадывать, не подозревать каких-то вещей... Ведь у нее должны быть и сообщники, те, что подстроили кораблекрушение, а потом хотели убить вас уже на берегу. Смотрите, ведь она отреклась от вас, как от других, пожертвовала вашей жизнью... - Нет, не моей. |
