|
Он впивался губами в губы Анжелики, принуждая ее открыть их, и это вызвало в ее памяти другие потные рожи, тех, кто насиловал и осквернял ее. Анжелику замутило, и все ее существо внезапно охватила смертельная ярость. Изловчившись наконец, она одним рывком высвободилась из его объятий, схватила кочергу, что лежала сзади, у камина, размахнулась и изо всех сил стукнула ею лейтенанта по голове. Послышался какой-то глухой звук. Бедному лейтенанту показалось, будто из глаз его посыпались искры, он покачнулся и мягко погрузился в усеянную звездами темноту. Когда сознание вернулось к нему, он понял, что лежит на скамье. Голова разламывалась от боли, но он тотчас догадался, что это за мягкая подушка, на которой она покоится. То были колени Анжелики. Он поднял глаза и увидел склоненное над ним ее озабоченное лицо. Она обрабатывала ему рану под волосами, и для этого ей пришлось положить его голову себе на колени. Он вдыхал аромат ее тела, долетавший до него сквозь ткань платья. Совсем рядом с его лицом была ее грудь. Ему захотелось прильнуть к этой мягкой и теплой груди, по-детски прижаться к ней, но он сдержал себя. На сегодня уже достаточно глупостей. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. - Ну, как вы себя чувствуете? - спросила Анжелика. - Скорее плохо. У вас твердая рука. - Вы не первый пьяный в моей жизни, которому мне пришлось указать его место... - Я не был пьян. - О, конечно! - Значит, меня довела до такого состояния ваша опьяняющая красота... - Не нужно снова возвращаться к этому бреду, мой бедный друг. Анжелику немножко грызла совесть за то, что она обошлась с ним столь сурово. Хватило бы и оплеухи... Но все произошло так неожиданно. - Что за умопомрачение нашло на вас? - сказала она с упреком. - Ну хотя бы благоразумие должно было удержать вас, ведь не думаете же вы, что ваше поведение приведет в восторг моего мужа? - Вашего мужа? Говорят, он не муж вам... - Муж. Я могу поклясться жизнью моих сыновей. - В таком случае я ненавижу его еще больше. Это несправедливо, что он один имеет право любить вас. - Эти исключительные законы установлены самой нашей святой матерью-церковью. - Законы не праведные и несправедливые. - Скажите об этом его высокопреосвященству папе римскому... Раздраженный, несчастный, Пон-Бриан почувствовал себя полностью отрезвленным. Черт побери! Она чуть не убила его! В его душе смешивались восхищение ею и жалость к самому себе, и он снова начал думать, что она и впрямь неземное создание, и ему хотелось бы бесконечно продолжать этот спор, лишь бы он мог подольше оставаться у ее груди, вдыхать аромат ее дыхания и ее рук. Но Анжелика встала. Она помогла ему подняться и сесть. Его шатало, он понимал, что все кончено навсегда; он ощущал страшную усталость, грусть пронизала все его существо. - Мессир Пон-Бриан... - Да, моя прекрасная любовь... Он поднял на нее глаза. Она смотрела на него с материнской озабоченностью. - Может, вы злоупотребляете напитками? Или жуете какие-нибудь индейские травы, которые, как я слышала, дурманят? - Почему вы спрашиваете меня об этом? - Потому что у вас какой-то странный вид. Он усмехнулся. - Но разве можно выглядеть иначе, если перед тобой самая прекрасная женщина на свете и она только что хватила тебя по голове?. |
