В июне 1945 года, когда призывали добровольцев на службу в милицию, я пошел и прослужил там три года, сначала в чине капрала в Августове, где я исполнял также обязанности политинструктора, а затем, в 1947 году, был назначен начальником отделения в Соколянах, Белостокского уезда. Эту суровую службу я нес в трудной боевой обстановке, не жалея времени и сил на борьбу с бандами НВС а также на укрепление и упрочение народной власти. Моя молодость и идейно-политическая незрелость привели к тому, что в июне 1948 года я был арестован органами безопасности по обвинению в интимных отношениях с гр. Ядвигой Коцик, политически подозреваемой из-за братьев, принадлежавших к фашистским бандам НВС, что выявилось только тогда, когда младший из братьев, Лешек Коцик, по кличке Гром, был схвачен в мае 1948 года и приговорен к смертной казни, и тогда стало известно, что второй Коцик, Анджей, по кличке Волк, погиб в лесной схватке осенью 1947 года, а третий, Витольд, пропал без вести. Я всего этого не знал вплоть до ареста и разоблачения Лешека Коцика, а гр. Ядвига Коцик клялась, что тоже не знала, чем занимаются братья, и не поддерживала с ними никаких отношений. Когда меня арестовали и держали семь месяцев в следственной тюрьме в Белостоке, я вначале считал себя очень обиженным, только потом поручик, который вел следствие, объяснил мне, что, как работник милиции, к тому же на должности начальника отделения, я обязан был проявлять усиленную бдительность и не имел никакого права оправдывать свои поступки незнанием, и тогда я в этом духе давал показания перед судом, в последнем слове признал свою вину и просил вынести мне соответствующий приговор, и меня справедливо приговорили к двум с половиной годам тюремного заключения, каковое наказание я отбывал сперва в Белостокской тюрьме, потом в Барчеве и в Илаве. В Илавской тюрьме по моей инициативе и при поддержке тюремной администрации был основан марксистский кружок, что позволило мне ближе познакомиться с революционной идеологией, в той же Илаве я окончил профессиональные курсы по специальности деревообрабатывающая промышленность, так что пребывание в тюрьме, хотя оно и лишило меня свободы, считаю для себя весьма полезным, я вышел из тюрьмы умственно созревшим, только здоровье у меня немного пошатнулось вследствие туберкулеза, от которого мне пришлось потом семь лет лечиться, когда в разные периоды болезнь давала о себе знать. Зато никаких трудностей с работой у меня после выхода из тюрьмы не было. Сначала я работал в Уездном народном совете в Мронгове, в финансовой части и в отделе прописки, затем в Городском народном совете, в Городском управлении жилыми домами, на обеих работах трудился плодотворно, выговоров никогда не получал.

В 1953 году, стремясь вести широкую общественную работу, я основал в О. транспортный кооператив, где мне удалось объединить всех почти возчиков города и окрестностей, до той поры действовавших в одиночку. Учитывая мои общественные и организационные успехи, меня в 1954 году, с согласия Воеводского комитета ПОРП, назначили директором фабрики тростниковых плит и одноквартирных домиков в Вилкасах. Я приступил к исполнению этих новых и ответственных обязанностей самоотверженно и с энтузиазмом, тем более, что за год до этого обзавелся семьей, женясь на Халине Томашевской, дочери железнодорожника, передовика производства, а 19 февраля 1954 года родился наш первенец Александр. Однако все мои труды и старания были напрасны, я всегда стремился к тому, чтобы на вверенном мне участке дела шли как можно лучше, но мои благие намерения вскоре обернулись против меня, меня жестоко обидели, Гражданин Первый Секретарь, за мои старания, это случилось, когда из управления, из Варшавы, приехал директор Гвязда, и я не знаю, то ли меня какой-нибудь недруг перед ним оклеветал, то ли еще что, но он с самого начала проверки отнесся ко мне критически и недружелюбно, равно как и к моей деятельности на руководящем посту и к методам, какие я применял, чтобы поднять среди рабочих дисциплину и производительность труда, а также моральный и идейный уровень.