Оставшись наедине, они молчали. Четыре дома, пять, шесть. За десять минут ни он, ни она не проронили ни слова. Их машина, видавший виды «форд-таурус» с пробегом миллион миль и по крайней мере с одной полуспущенной шиной, мирно ехала по улицам, окружающим университет, под сопровождение тихого стука заедающего клапана.

Уэс заговорил первым:

— А сколько составит треть от сорока одного миллиона?

— Даже не думай об этом.

— Я и не думаю. Просто шучу.

— Лучше следи за дорогой.

— Мы едем в какое-то определенное место?

— Нет.

И «таурус» отважно ринулся в пригород, направляясь куда угодно, только не обратно в офис. Теперь они жили далеко от этого места, где остался чудесный дом, который им когда-то принадлежал.

Постепенно произошедшее становилось все более реальным, по мере того как уходил первоначальный шок. Иск, который они с такой неохотой подали четыре года назад, разрешился самым невероятным образом. Выматывающий марафон подошел к концу, и хотя они одержали временную победу, цена ее была слишком высока. Раны еще были глубоки, и шрамы после битвы пока не затянулись.

Индикатор уровня топлива показывал, что осталась лишь четверть бака — два года назад Уэс едва ли обратил бы внимание на такую мелочь. Но теперь все было намного серьезнее. В те времена Уэс ездил на «БМВ», а у Мэри-Грейс был «ягуар», и когда Уэсу нужно было заправиться, он просто останавливался у любимой заправочной станции и заливал полный бак, расплачиваясь кредитной картой. Он никогда не смотрел на чеки; ими занимался его бухгалтер. Теперь о кредитных картах пришлось забыть, как и о «БМВ» и «ягуаре», а все тот же бухгалтер работал за половину своей зарплаты и скупо выдавал пару-тройку долларов на расходы наличными, чтобы фирма Пейтонов могла оставаться на плаву.

Мэри-Грейс тоже посмотрела на индикатор уровня топлива, эту привычку она приобрела недавно. Она научилась замечать и запоминать цены на все — от галлона бензина до батона хлеба и половины галлона молока. Она экономила семейный бюджет, а он его тратил, а ведь еще не так давно, когда им активно звонили клиенты и успешно разрешались дела, она любила расслабиться и упивалась их успехом. Накопления и инвестиции отнюдь не были приоритетом. Они были молоды, фирма росла, жизнь казалась бесконечной.

Если она что-то и отложила в их общую копилку в те годы, эти средства давно уже поглотило дело Бейкер.

Еще час назад на бумаге они были разорены, имея жуткие долги, которые намного перевешивали те жалкие активы, что они могли перечислить. Сейчас все обстояло по-другому. Какие-то задолженности остались, но теперь их баланс стал выглядеть значительно лучше.

Или нет?

Когда они смогут извлечь реальную выгоду из этого великолепного вердикта? Предложит ли теперь «Крейн» выплатить определенную сумму в урегулирование конфликта? Как долго продлится апелляционный процесс? Сколько времени они смогут посвящать другим делам в своей практике?

Ни один из них не хотел поднимать вопросы, которые довлели над обоими. Они просто слишком устали и только что испытали слишком большое облегчение. Целую вечность Пейтоны говорили только об этом, теперь же не говорили ни о чем. Утром следующего дня они могут провести итоговое совещание.

— У нас почти закончился бензин, — сказала она.

В усталую голову Уэса не пришло мысли, что на это ответить, и он предложил:

— Как насчет ужина?

— Макароны с сыром, и поужинаем с детьми.

Процесс не только высосал из них всю энергию и средства; он также сжег все лишние килограммы, которые, возможно, были у них в самом его начале. Уэс сбросил по крайней мере пятнадцать фунтов, хотя наверняка он не знал, потому что уже несколько месяцев не вставал на весы.