— Десять тысячъ. Вѣрно? спросилъ онъ, когда Бирюковъ сосчиталъ билеты.

— Вѣрно-съ.

— Теперича давай ихъ сюда. Видишь, я кладу въ комодъ, въ верхній ящикъ.

Женихъ не хотѣлъ быть одинъ свидѣтелемъ всего этого и позвалъ своего отца. Въ присутствіи ихъ были положены деньги въ верхній ящикъ комода. Женихъ самъ заперъ его и ключъ положилъ въ карманъ.

— Ну, теперь сдѣлалъ все на чистоту. Обнимемся, сватъ.

И Степанъ Иванычъ обнялъ сперва свата, потомъ жениха. Вообще въ этотъ день женихъ не бываетъ долго у невѣсты и потому Николай Михайлычъ часу въ одиннадцатомъ ушелъ домой. Невѣста разобрала свой ларецъ и одѣлила дѣвицъ, которыя не ночевали эту ночь у нея и уѣхали съ своими родными домой.

Въ субботу наканунѣ дня свадьбы, къ жениху отправляли приданое. За приданымъ пріѣхалъ дружка. Съ нимъ было человѣкъ тридцать носильщиковъ, — всѣ въ синихъ кафтанахъ. У невѣсты ихъ угощали водкой и подарили по платку.

— Ну дай Богъ здоровья Николаю Михайловичу: вишь какъ онъ почитаетъ свою невѣсту, говорила сваха. — Народу-то, народу-то, что за приданымъ пригналъ. Со всѣмъ парадомъ понесутъ!

Дружка подошелъ къ комоду, отворилъ верхній ящикъ, вынулъ оттуда деньги и, сосчитавъ ихъ, положилъ себѣ въ карманъ.

Носильщики начали выносить мебель на дворъ. Дѣло дошло до перины. Подруги невѣсты сѣли на нее и не давали выносить. Началась церемонія выкупа перины.

— Отдайте, дѣвицы, говорилъ стоящій передъ ними дружка. — Я вамъ въ ножки поклонюсь!

— Экъ съ чѣмъ подъѣхали! кричали ему дѣвицы.

— Дешево даешь, домой не донесешь! замѣтила сваха.

— Чего-же вы хотите?

— Выкупу!…

— Ну, вотъ вамъ, проговорилъ дружка и вынулъ десятирублевую бумажку.

— Дешево цѣните! закричали дѣвицы. — Не отдадимъ! и запѣли:

— Прибавляй, полно сквалыжничать-то. Вѣдь это перина, безъ нее никакъ ужъ не обойдешься, вещь самая нужная! говорила сваха.

Дѣвицы засмѣялись. Дружка далъ еще пятнадцать рублей.

— Мало, мало! кричали дѣвицы и снова запѣли туже пѣсню.

— Много-ли-же вамъ надо? опросилъ дружка.

— Давайте еще столько-же, тогда и отдадимъ.

— Ну хорошо дамъ, только мнѣ по поцѣлую отъ каждой.

— Ну, давайте!

Дружка далъ еще 25 рублей. Дѣвицы встали съ перины, запѣли пѣсню, въ которой говорилось, что «друженька хорошенькій, пригоженькій, на друженькѣ шапка во сто рублей, шуба въ тысячу» и дали ему обѣщанное, то-есть поцѣловали его.

— Ну, Василій Родіонычъ, теперь отправимся, только вотъ дорожку смочить надо, чтобъ не пылило. Ужъ по порядку такъ слѣдуетъ, говорила дружкѣ сваха.

Появилось вино. Дружка выпилъ восемь рюмокъ, почти каждая дѣвица требовала, чтобъ онъ пилъ за ея здоровье.

— Ну теперь ужъ пора ѣхать, отпустите меня дѣвицы, проговорилъ онъ не совсѣмъ твердымъ голосомъ.

Глаза его уже порядочно съузились. Прощаясь съ нимъ. мать невѣсты подарила ему матеріи на сюртукъ.

— Ну, прощайте!

— Стой, стой родной! Посошокъ на дорожку выпить надо.

Выпили посошокъ. Дѣвицы начали выносить на дворъ перину и подушки и укладывать ихъ въ карету.

Дружка надѣлъ шубу. Она была вся въ бантахъ изъ цвѣтныхъ лентъ. Въ то время какъ совершался выкупъ перины, дѣвицы успѣли украсить шубу.

Въ карету между подушекъ и перины сѣли дружка и сваха.

— Ну съ Богомъ! Трогайте! кричали имъ съ крыльца.

Карета поѣхала.

— Отворяйте ворота!

— Не отворимъ, выкупъ давайте! говорили стоящіе у воротъ; дворникъ, водовозъ и кучеръ Харламова.

Начался снова торгъ. За десять цѣлковыхъ ворота отворили и потянулась процессія. Впередъ несли кровать, ее несли шесть человѣкъ, далѣе комодъ, шкафъ и другую мебель.