Деревушка семьи матери новорожденного находится в тридцати пяти километрах к западу от Аккры. Вначале нужно ехать вдоль берега моря по туристической автостраде, потом сворачивать вглубь материка по слегка ухабистой дороге и, наконец, трястись три километра по гравию. Видно сразу, кто едет на своих автомобилях за хозяином, который показывает приятную глазу местность, окруженную пальмовыми рощами. Здесь нет обычных конических негритянских домов из глины под соломенной крышей. По обеим сторонам дороги выстроены ряды длинных одноэтажных бараков из красного кирпича, крытых волнистой жестью. Автомобили проезжают мимо большого побеленного молельного дома, маленького костела со стрельчатыми окнами, пристройками и большим садом и останавливаются на небольшой площади, где стоят представительские здания: ратуша, пивная и супермаркет, а вокруг — одноэтажные каменные дома. Центр площади занимает фонтан: дельфины прыгают вокруг Зевса, из трезубца которого течет вода.

— Тут приятно, — замечают женщины. — А какой воздух! — Они рассыпаются в похвалах, а Марыся в своем выходном белом платье устраивается на краю фонтана и снимает туфли. Дарья сидит в коляске и, опираясь на пухлые ручки, с интересом оглядывается по сторонам.

— Праздник будет на площадке, специально для этого предназначенной, где есть место для танцующих, деревянные лавки и столы, — гордо сообщает Квафи, показывая приглашенным дорогу.

— А почему я здесь до сих пор не был? — спрашивает Анум.

— Я же не знал, что ты любишь народные гуляния, — смеется хозяин и по-приятельски похлопывает гостя по спине. — Ты всегда казался мне высокомерным модником.

— О, пахнет домашней едой… Как у мамы. — Анум не обращает внимания на шутки и почти бегом направляется к расставленным жаровням и кострам, на которых стоят десятилитровые котелки.

— Если все будут так голодны, то мы не сможем поздравить малыша: каждый сразу побежит к еде, — вздыхает молодой отец.

— Он наверняка шутит, — успокаивающе произносит Малика. — Это шутка.

— Здравствуйте, уважаемые господа! — Из-за угла деревянного домика выходит высокая стройная женщина. Держится она просто, как если бы шла по подиуму для моделей.

— Это моя жена, Абла, — представил свою половинку Квафи.

— Прекрасно выглядишь, моя дорогая, — тут же искренне замечает старая ливийка.

— Никогда бы не поверила, что неделю назад ты родила малыша, — соглашается Хадиджа.

— Чувствую себя маленьким толстым цыпленком, — расстроенно вздохнув, говорит Малика.

— Для начала по стаканчику домашнего пальмового вина. — Абла дает баночки из-под горчицы, наполненные до краев мутной жидкостью. — Очень вкусное, мой отец сам делал.

Женщины осторожно пробуют напиток, а потом, удивленные его освежающим вкусом, выпивают почти одним глотком.

— Осторожно, вино все-таки с градусами, — предостерегает их Анум, который словно вырастает из-под земли. — Я ими займусь, а вы спокойно готовьтесь к празднику, — говорит он хозяевам.

Пока приглашенным показывали ребенка, прошло два часа, уже было хорошо за полдень. Гости надеются, что церемонию, возможно, сократят: все уже хотят есть, пить и танцевать. На площадке расставлены разного размера бубны, и музыканты слегка постукивают по ним пальцами. Наконец нового жителя деревушки выносят на всеобщее обозрение.

— Говори всегда на воду — вода! Говори всегда на алкоголь — алкоголь! — Пожилой мужчина обмакивает палец в этих жидкостях и касается губ ребенка.

— Что?! — Малика хохочет, зажимая рукой рот.

— Тихо, черт возьми! — Анум больно стискивает ей руку.