|
.. -- Бедный Валериан! -- сказала Наташа, но так тихо, что карлица могла только угадать, а не слышать эти слова. -- То-то барышня, -- сказала она, таинственно понизив голос, -- кабы ты меньше думала о стрелецком сироте, так бы в жару о нем не бредила, а батюшка не гневался б. -- Что? -- сказала испуганная Наташа, -- я бредила Валерианом, батюшка слышал, батюшка гневается! -- То-то и беда, -- отвечала карлица. -- Теперь, если ты будешь просить его не выдавать тебя за арапа, так он подумает, что Валериан тому причиною. Делать нечего: уж покорись воле родительской, а что будет то будет. Наташа не возразила ни слова. Мысль, что тайна ее сердца известна отцу ее, сильно подействовала на ее воображение. Одна надежда ей оставалась: умереть прежде совершения ненавистного брака. Эта мысль ее утешила. Слабой и печальной душой покорилась она своему жребию. ГЛАВА VII В доме Гаврилы Афанасьевича из сеней направо находилась тесная каморка с одним окошечком. В ней стояла простая кровать, покрытая байковым одеялом, а пред кроватью еловый столик, на котором горела сальная свеча и лежали открытые ноты. На стене висел старый синий мундир и его ровесница, треугольная шляпа; над нею тремя гвоздиками прибита была лубочная картина, изображающая Карла XII верхом. Звуки флейты раздавались в этой смиренной обители. Пленный танцмейстер, уединенный ее житель, в колпаке и в китайчатом шлафорке, услаждал скуку зимнего вечера, наигрывая старинные шведские марши, напоминающие ему веселое время его юности. Посвятив целые два часа на сие упражнение, швед разобрал свою флейту, вложил ее в ящик и стал раздеваться. В это время защелка двери его приподнялась, и красивый молодой человек высокого росту, в мундире, вошел в комнату. Удивленный швед встал испуганно. -- Ты не узнал меня, Густав Адамыч, -- сказал молодой посетитель тронутым голосом, -- ты не помнишь мальчика, которого учил ты шведскому артикулу, с которым ты чуть не наделал пожара в этой самой комнатке, стреляя из детской пушечки. Густав Адамыч пристально всматривался... -- Э-э-э,-- вскричал он наконец, обнимая его,-- сдарофо, тофно ли твой сдесь. Садись, твой тобрий повес, погофорим. Примечания (С. М. Петров) Арап Петра Великого Стр.7 Пушкин начал работать над романом в конце июля 1827 г. в Михайловском. Тригорский приятель Пушкина А. Вульф, с которым поэт встречался, когда писал роман, записывает в своем дневнике 16 сентября того же года: "Показал он мне только что написанные первые две главы романа в прозе, где главное лицо представляет его прадед Ганнибал, сын абиссинского эмира, похищенный турками, а из Константинополя русским посланником присланный в подарок Петру I, который его сам воспитывал и очень любил. Главная завязка этого романа будет, -- как Пушкин говорит, -- неверность жены сего арапа, которая родила ему белого ребенка и за то была посажена в монастырь. Вот историческая основа этого сочинения" ("Пушкин в воспоминаниях современников", М. 1950, стр. 324-325). Запись Вульфа подтверждается семейными воспоминаниями Пушкиных о А. |
