На узких губах – серая улыбка.

– Там бы вас ГПУ живо заставило признаться в шпионаже, подготовке террористического акта на вождей и еще в дюжине преступлений сразу. Есть у них в кодексе замечательная 58-я статья… У нас в Рейхе этим не занимаются, мы, национал-социалисты, выше подобной грязи. Гнилой гуманизм нам чужд, но мы – справедливы…

Улыбка стерта, глаза смотрят в глаза.

– Ваш единственный шанс, подследственный Рихтер! Сейчас я продиктую заявление, и вы запишете, буква в букву. Вы – раскаиваетесь, искренне и полностью. Раскаиваетесь в том, что добровольно вступили в организацию, возглавляемую врагами Рейха и фюрера, состояли в ней, выполняли все данные вам поручения, после чего, опять же по собственной воле, вернулись в Фатерланд. Раскаиваетесь, целиком и полностью! Только это облегчит вашу участь. Понятно?

…Бурый и серый за столом, черный дышит под ухом, а за открытым окном – ясное майское утро и бездонное синее небо.

– Понятно, – согласился он. Задумался на самый малый миг – и вздернул подбородок.

– Ничего писать и подписывать не стану.

На этот раз сбили с ног первым же ударом. После третьего под закрытыми веками плеснул оранжевый огонь.

Тьма…

– Встать! – голос сквозь тьму, из самых глубин Ада. – Встать, говорю!

Встал.

* * *

Коричневых пауков он действительно не особенно различал. Что Гитлер, что Штрассеры – велика ли разница? Тем более, аналитики, которым он привык доверять, в один голос твердили, что сторонников Грегора Штрассера подчистую перебили в «Ночь длинных ножей», а Черный фронт младшего брата, Отто, – горсть болтунов-эмигрантов. Никакого «черного» подполья в Германии не было и нет, уцелевшие давно раскаялись и ревностно служат Бесноватому. От «красного» подполья тоже мало что уцелело, а бодрые рапорты Коминтерна об успехах нелегальной КПГ – обычная пропаганда. Социалистов и прочих профсоюзников можно вообще не брать в расчет. Вывелись!

Надежда была совсем на других. Уже не первый месяц газеты писали о Германском сопротивлении, руководимом неуловимым и загадочным Вальтером Эйгером. Скептики умолкли, уж слишком заметны были успехи. Сожженная рейхсканцелярия, пули, пробившие гнилой череп доктора Геббельса, «точечные» удары по провинциальным нацистским бонзам. Не так давно заговорили о новом герое-террористе – Ночном Орле, за которым без всякого успеха охотились все спецслужбы Рейха.

– Грандиозная провокация, – заметил недоверчивый Шут.

– Слишком грандиозная, – возразил Король.

О Бюро Кинтанильи газеты почти не писали. Сеть, раскинутая Шпионом Без Лица, охватывала «новые территории» Рейха – от оккупированных кантонов Швейцарии до Мемеля. Агенты Жозе Кинтанильи работали тихо и неприметно, настолько, что их даже официально не искали. «Фолькише беобахтер» в одном из фельетонов посмеялась над эмигрантскими сказками про пребывающего в безнадежном климаксе отставного британского разведчика.

– Глубокое внедрение и инфильтрация, – предположил Король. – Работа на будущее, на конечный результат.

– За этим стоят чьи-то очень большие деньги, – добавил свое Шут. – Нам Кинтанилья не помощник, мы для него – помеха.

А в середине зимы, когда друзья уже твердо решили пересечь океан, стало известно еще об одном игроке. Рейх справедливо гордился успехами своего эфирного вещания. «Радиоприемник – в каждую германскую семью!» – взывал ныне покойный рейхсминистр культуры и пропаганды.