|
Здесь ничего «полосатого» не обнаружилось, часть прибывших была в своем, в чем взяли, другие же носили серую униформу с большими белыми крестами на спине. На головах – нечто странное, напоминающее бескозырки, – и тоже серое. На груди, ближе к сердцу, маленький белый четырехугольник, под ним – цветное пятнышко, что именно, издали не разберешь. Спросить не у кого: рядом с Лонжей стояли такие же, как он, новички, а заодно и охранник, скучающий, а потому очень бдительный.
– Внимание! Внимание!.. Смир-р-рно! Смирно, говорю, schweinehunden!.. Строй колыхнулся… Замер. – Дисциплина, порядок, чистота! За всякое нарушение – экзекуция! Приказы начальства выполнять незамедлительно и точно, иначе будете на завтрак мое дерьмо жрать! Сейчас – регистрация. Строение номер три, большой белый номер на стене. Первая десятка в отдел личного состава… Бего-о-ом!..
* * * Эсэсовцам в отделе личного состава было тоже скучно. В кабинет не вводили, а вбрасывали, прикладывая для ускорения двойной «пластырь», с размаху, от всей души. Не смеялись, напротив, морщились. Рутина… – Па-а-ашел! Очередь, растянувшаяся по всему коридору, двигалась медленно. Лонжа стоял в самом хвосте, честно пытаясь отыскать в происходящем хоть что-то хорошее. Не получалось, как ни старался. Тюремный ад позади, но чем лучше этот? Если и выпустят, то очень не скоро, все задуманное – коту под хвост. Одно успокаивало – в такой толпе легко затеряться. О подозрительном эмигранте скоро забудут. – Рихтер? Пауль Рихтер? Сердце-часы замерло, а потом забилось быстро-быстро, словно боясь не успеть. – Так точно! …Эсэсман, здоровенный, в плечах сам себя шире, в петлицах… Да какая разница, что в петлицах? – А ну пойдем! В плечо словно железные клещи впились. Протащил коридором, открыл дверь в пустой кабинет, угостил кулаком в спину. – Заходи! Дверь закрыл, грузно уселся на стул, поглядел исподлобья. …Лицо – топором рубили, но глаза неожиданно умные. Хитрые. – Цирковой?
Глава 3 Губертсгоф
Две с половиной марки в день. – Отъезд. – Саксонский Медведь. – Бретёр. – Носилки с кирпичами. – Люди в черном. – Карел Домучик
1 Шут черкнул карандашом, проводя черту, отложил блокнот в сторону и подвел итог: – Две с половиной марки в день, если брать по нижнему пределу. Не понял, куманёк? Чистый доход от каждого заключенного на сегодняшний день. Естественно, речь идет о концлагерях, в тюрьмах – сплошные минусы. Поэтому с нынешнего года уголовников тоже стали отправлять за проволоку. Вот тебе и фундамент экономики – самоокупаемость, занятость, стабильность. Остается подсчитать, сколько требуется заключенных для существования Рейха в условиях полной автаркии – если кредиты отрежут, к примеру. Подозреваю, не слишком много, учитывая вновь присоединенные территории. Там наци не слишком церемонятся. По сути, мы имеем процветающее акционерное общество, основанное Толстым Германом, а ныне возглавляемое Генрихом Луитпольдом Гиммлером. – Экономика людоедов, – отрезал Король. – Поэтому и ждать нельзя. Все уже решено, куплены билеты в Европу, оформлены документы, настоящие и не очень. Один едет чуть раньше, второй – позже. Еще не прощание, но уже на пороге. Каждый волнуется, но старается не подать виду. Король молчалив, Шут, напротив, разговорчив. – Называй, куманёк, как пожелаешь, но концлагеря – и есть наш XX век, его символ, если хочешь квинтэссенция – как аутодафе в эпоху барокко. |
