– И такое вероятно, шеф. В Рейх постоянно приезжают шпионы, они к нам, мы к ним, рутина. Но ради этого Канарису… Греку незачем спускать с цепи Абвер-3. Значит, намечается нечто необычное. А если так, то и в Рейх этот Нестор прибудет… не совсем обычным образом. Сейчас же подниму все сводки по происшествиям на границе, озадачу агентуру…

– Уже сделано, Хельтофф. Завтра вам придется побегать, а вот сейчас, именно сейчас, надо очень серьезно поразмышлять. Информации не так и мало. Прежде всего – кличка. Нестор… Почему он – Нестор?

Смерть оторвалась от стекла, малый миг подождала – и темной молнией унеслась вверх, к близким облакам. Сюда она еще вернется, а теперь пора за работу. Два срочных вызова – Париж и какая-то несусветная глушь на самом краешке Европы. Логойск? Ло-гойск, да, именно так.

Куда вначале?

И снова молния – из самой глубины черной тучи.

2

Гроза пришла к нему во сне, и он очень удивился. Почему – гроза? Только что небо было ясным, деревья в майской зелени, а вокруг огромный парк, странный, заброшенный, с каменными беседками и пустыми мраморными пьедесталами.

…Май? Но сейчас еще март!

Он был не один, рядом, локтем коснись, девушка в белом платье, очень красивая, но почему-то без лица. То есть лицо конечно же было, но разглядеть он не мог, как ни старался. А еще смущал парк. Очень похоже на Павловск, где он был прошлым летом, но еще тише, еще безлюдней. Шаги тоже не слышны, а в конце аллеи, куда они держали путь, клубился серый сумрак. Девушка что-то говорила, он отвечал, но слова таяли, растворяясь в тишине. Сумрак в конце аллеи… Нет, уже близко, совсем рядом!.. Колыхнулся, надвинулся… Самое время пугаться, и тут ударил гром – прямо из сияющего дневной синевой зенита. Раз, другой, третий!..

Бах! Бах!! Бах!!!

– Тревога, товарищи! – дохнул серый сумрак. – Подъем! Подъем!..

И только тогда он проснулся. День и парк исчезли, сумрак остался, только не серый – темный и густой, хоть ножом режь. Но тут же прямо перед глазами вспыхнул желтый огонь зажигалки.

– Па-а-адъем! – уже в полный голос, мощным басом. – Время пошло, скорее, скорее!..

Бах! Бах!..

Уже совсем близко, полог палатки дрогнул, звякнули кружки на тумбочке у входа. На миг стало не по себе, но он вовремя вспомнил, что тревога учебная. Это было последним, о чем ему сообщили перед отбоем. Голосистый сосед и шепнул, мол, сам имей в виду и товарищей предупреди. Он бы и не прочь, только некого, на деревянных, наскоро сбитых нарах, он – крайний.

Учебную тревогу наверняка выдумал штабной майор, вместе с которым он и прибыл вчера на аэродром. «Майор Грищенко Анатолий Николаевич» – подсказала память. А голосистый сосед – здешний старшина, четыре треугольника в петлицах, как и у него самого. Только кант не черный – синий.

– Главное – сапоги, товарищ замполитрука. Разберетесь или подсветить?

Это уже ему, новичку. Заботливый старшина попался.

– Спасибо, уже разобрался.

Собственный голос внезапно успокоил. Сапоги – это только новичку трудно. А его гоняли целых четыре месяца, было время научиться нехитрой науке. Портянку – поверх, а дальше нога сама разберется. Потом найдется минута, чтобы перемотать правильно. Теперь шинель… Ремень…

Бах! Бах!.. Тох! Тох-тох! Тох!..

– Чего-то сильно шумят, – бросил кто-то из глубины.