Эрик подтвердил догадку епископа.

— Пруссы — свободные люди, и сами выбирают себе вождей. Точнее, не так. Вождём становится сын вождя. Но только если его одобрит народ.

Миновав ворота, монахи в сопровождении Эрика вошли в большой бревенчатый дом. Низкий, основательный, с крышей, покрытой зеленеющим дёрном — он напоминал прямоугольный камень, вросший в вершину холма.

В большом зале жарко горел очаг. На вертеле над огнём жарилась целая свиная туша. Посреди зала стоял длинный деревянный стол, окружённый деревянными лавками. На лавках сидели приближённые вождя, а сам Арнас сидел во главе стола в крепком деревянном кресле.

Лицом вождь напоминал простого крестьянина — нос картошкой, высокий лоб под длинными прядями седеющих волос, крепкий подбородок, заросший коротко подстриженной бородой. Умные прищуренные глаза вождя внимательно смотрели на епископа.

Эрик, войдя в зал, поклонился. Но не вождю, а сразу всем собравшимся. Собравшиеся ответили кивками и гулом голосов. Впрочем, гул стих сразу, стоило заговорить вождю. Затем Эрик сделал шаг в сторону, освобождая дорогу епископу.

Вождь внимательно посмотрел на Адальберта.

— Как тебя зовут? — звучным голосом спросил Арнас. — Откуда и зачем ты прибыл к нам?

Эрик негромко перевёл слова вождя.

Адальберт крепче сжал в ладонях Евангелие.

— Меня зовут Адальберт, — ответил он. — Я епископ Пражский. Прибыл из Польши, чтобы принести в ваши сердца свет истинной веры.

Внимательно слушавшие перевод Эрика пруссы снова загудели, удивлённо и недовольно. Но Арнас движением руки остановил их.

— Это мой спутник Бенедикт, — продолжил Адальберт. — Его ранили разбойники, и ему трудно стоять на ногах. Позвольте ему присесть.

Выслушав перевод, вождь коротко взглянул на светловолосого юношу, который стоял возле него. Юноша быстро вышел и вернулся, неся в руках два деревянных табурета. Один он поставил возле Бенедикта, другой предложил Адальберту.

Бенедикт устало опустился на табурет. Адальберт остался стоять, а юноша вернулся на своё место возле вождя.

Слуга, подумал Адальберт. Но затем увидел, как свободно держится юноша, и изменил своё мнение.

Сын.

— Ты голоден, Адальберт? — спросил вождь. — Боги, в которых верим мы, велят нам кормить всех голодных. Хочешь мяса и пива? Садись к столу и поешь.

— Спасибо.

Адальберт чуть наклонил голову.

— Я редко ем мясо и не пью хмельного. Но если у вас найдутся овощи и вода — они вполне подойдут.

Пруссы снова удивлённо зашумели.

— Овощи сейчас приготовят, — ответил вождь и снова кивнул сыну. — А пока, Адальберт, расскажи о своём боге, раз уж он заставил тебя проделать такой трудный и долгий путь.

Вождь помолчал, задумчиво постукивая пальцами по столу.

— Я слышал, что этот бог слаб. Он позволил распять себя на кресте и ничего не сделал своим палачам. Это так?

Адальберт почувствовал возмущение. Какой-то язычник так непочтительно отзывается о Спасителе! Но епископ одёрнул себя.

— Нет, не так, — ответил он, стараясь говорить спокойно. — Христос не тронул палачей не потому, что он слаб, а потому, что он милостив. И дал им время осознать свой грех.

— Но и своих сторонников он не защитил. Сколько их погибло, скитаясь по свету?

Да, этот Арнас — умный человек, внутренне согласился Адальберт с Эриком. Подумать только — в такой глуши он не просто слышал о Христе, но и может спорить с ним, епископом Пражским.

— Пруссы сильны и свободны, — продолжал Арнас. — У нас много племён, и все мы живём в мире между собой. Торгуем друг с другом и дальними землями. Приносим жертвы своим богам, и боги не оставляют нас милостью.