— Этот ключ принадлежал князю Александру Невскому? — снова спросил я.
— Да.
— Почему вы отдали его мне?
Монах двинул краешком разбитых губ. Выглядело это жутко, и я не сразу сообразил, что он пытается улыбнуться.
— Некому больше. Один я. И осталось недолго.
— Почему недолго? — попытался я подбодрить монаха. — Избили вас, конечно, сильно. Но врачи вылечат.
— Не вылечат. Болезнь у меня. Хорошо, если полгода протяну.
Я не знал, что сказать. Просто от всего сердца сочувствовал ему.
— Почему вы хотите отдать ключ мне? — спросил я.
— Ты знаешь о нём. И понимаешь, как это важно.
Монах отвёл взгляд от меня и посмотрел в белый больничный потолок.
— Семьсот лет… Не потеряли. И ты не потеряй. Господь поможет.
Я видел, что ему очень трудно говорить.
— Можно я ещё приду, позже? — спросил я. — А вы расскажете мне историю ключа.
Монах ничего не ответил. Только закрыл глаза и чуть заметно кивнул.
Выйдя из палаты, я отыскал врача. Он сидел в ординаторской и заполнял карточки. Слева от врача стояла кружка с остывшим чаем.
— Скажите, я могу чем-то помочь? — спросил я.
— А вы родственник?
Я покачал головой.
— Нет. Это я отбил его у хулиганов.
Врач почесал ухо кончиком карандаша.
— Повреждения средней тяжести. Но полечим.
— Надолго он здесь?
— Ещё недели три, может, дольше. Посмотрим, понаблюдаем.
— Он говорил про какую-то серьёзную болезнь…
Врач с сомнением взглянул на меня.
— Сделаем анализы.
— Может быть, понадобятся какие-то лекарства, — не унимался я.
— У нас всё есть, — оборвал меня врач. — Но если что-то потребуется, я вам сообщу. Оставьте номер телефона на посту.
— Спасибо, — кивнул я и вышел из ординаторской.
Остаток недели мы провели с Женькой. Ей удалось отпроситься в институте, поэтому мы целыми днями гуляли по городу, спускались к холодному Волхову и ели мороженое в кафе.
Когда шёл дождь, мы сидели дома — слушали музыку, или просто болтали. Разговаривать с Женькой было легко — она умела внимательно слушать, никогда не тянула одеяло на себя и не высказывала категоричных суждений. А ночами…
Чем ближе подходило время отъезда, тем больше я понимал, что не хочу расставаться с Женькой.
В один из дней в гастроном завезли апельсины — ярко-оранжевые и ароматные. Мы купили два килограмма.
Вечером мы ели один апельсин на двоих — так нам казалось вкуснее — и я спросил Женьку:
— Поедешь со мной в Ленинград?
Женька замерла, глядя на меня.
— А моя учёба?
— Переведёшься к нам в университет. Я договорюсь в деканате.
В том, что мне удастся договориться с Виталием Ивановичем, я не сомневался.
— Саша, ты серьёзно? — тихо спросила Женька, по-прежнему не отводя от меня взгляд.
— Абсолютно серьёзно, — кивнул я.
Женька осторожно улыбнулась.
Глава 26
Сентябрь 1970-го года. Ленинград
— Явился, гулёна! И где только шастал неделю, кот блудливый?
Ирина Васильевна, ворча, открыла дверь и впустила нас в квартиру. Вид у старушки был грозный, но в морщинах пряталась усмешка. Или это мне почудилось?
— Да ещё и девчонку с собой привёз!
Женька растерянно посмотрела на меня. |