На глазах у всех она приблизилась к телу Николая Старкоса, опустилась на колени, словно для того, чтобы перед вечной разлукой даровать ему материнское прощение… Потом она тоже упала.

Анри д'Альбаре бросился к ней…

— Мертва! — воскликнул он. — Да простит бог сыну из милосердия к матери!

Тем временем нескольким пиратам, находившимся в шлюпках, удалось добраться до одного из бригов. Известие о смерти Сакратифа тотчас же разнеслось по флотилии.

Нужно было отомстить за него, и пиратские корабли вновь открыли огонь по «Сифанте».

Но на сей раз это было бесполезно. Анри д'Альбаре вновь вступил в командование корветом. Все, кто остался в живых — около сотни матросов, — бросились к пушкам и палубным каронадам, успешно отвечавшим на залпы корсаров.

Вскоре один из бригов — тот самый, на котором Сакратиф поднял свой черный флаг, — получил пробоину на уровне ватерлинии и пошел ко дну под ужасные проклятья находившихся на нем пиратов.

— Смелее, друзья, смелее! — кричал Анри д'Альбаре. — Спасем нашу «Сифанту»!

Битва возобновилась, но уже не было неукротимого Сакратифа, способного увлечь за собой пиратов, и они не отважились на новый абордаж.

Вскоре от всей флотилии осталось пять кораблей. Пушки «Сифанты» могли потопить их, стреляя на некотором расстоянии. Поэтому, воспользовавшись достаточно сильным ветром, корсары обратились в бегство.

— Да здравствует Греция! — воскликнул Анри д'Альбаре, когда флаг «Сифанты» был поднят на верхушке грот-мачты.

— Да здравствует Франция! — ответил весь экипаж, соединяя названия двух стран, столь тесно связанных в годы войны за независимость Эллады.

Было пять часов вечера. Несмотря на усталость, ни один человек не хотел отдыхать до тех пор, пока корвет не будет приведен в мореходное состояние. Подняли запасные паруса, поставили подкрепления к мачтам, установили временную мачту, вместо бизань-мачты завели новые фалы и обтянули ванты, исправили руль, и в тот же вечер «Сифанта» вновь пустилась в плавание, взяв курс на северо-запад.

Тело Андроники Старкос, покоившееся на корме, охранялось с почетом, достойным ее высокого патриотизма. Анри д'Альбаре хотел предать земле останки этой доблестной женщины на ее родине.

Что касается трупа Старкоса, то с ядром на ногах он исчез в водах того самого Архипелага, которому пират Сакратиф причинил столько зла своими бессчетными преступлениями!

Сутки спустя, 7 сентября, около шести часов вечера, «Сифанта» подошла к острову Эгине и бросила якорь в его гавани, завершив кампанию, длившуюся целый год и вернувшую спокойствие морям Греции.

Здесь пассажиры «Сифанты» огласили воздух многократным «ура». Затем Анри д'Альбаре простился с офицерами и матросами своего корабля и передал капитану Тодросу командование корветом, который Хаджина Элизундо принесла в дар новому правительству.

Через несколько дней, при большом стечении народа, в присутствии офицеров, матросов и недавних невольников, доставленных «Сифантой» на родину, была отпразднована свадьба Хаджины Элизундо и Анри д'Альбаре. Наутро новобрачные уехали во Францию в сопровождении Ксариса, который с ними не расставался; но они рассчитывали возвратиться в Грецию, как только позволят обстоятельства.

Между тем в морях Архипелага мало-помалу восстанавливалось долгожданное спокойствие. Последние пираты исчезли, и «Сифанта», плававшая теперь под началом капитана Тодроса, уже нигде не встречала черного флага, словно сгинувшего вместе с Сакратифом.