На столе с медной крышкой, рядом с колодой костяных карт, вращалась и звучала голозапись астропатического сообщения. Придя сюда, Кир вслушивался в нее снова и снова. Он считал, что сигнал поступил с этой станции, но также было очевидно, что станция не просила о помощи. Тем не менее, библиарий пока не хотел уходить, слишком много вопросов остались без ответов.

Фобос кивнул, услышав приказ остаться, но Кир чувствовал, за почтительностью сержанта кроется несогласие. «Зачем тратить еще больше времени?» — «Потому что видение и ощущение, которые я не могу разделить с тобой, были ответом, который остался невысказанным». Сержант ушел с Рихатом, чтобы проверить тактическую готовность станции, в то время как Кир попросил предоставить ему уединенное помещение. Они привели его в комнату с колоннами, где он и остался, на несколько часов погрузившись в раздумья.

«Слепец, идущий к забвению, — вот кто я», — подумал он.

Костяные карты были сделаны из пластин полированной слоновой кости длиной с человеческий палец. Одну сторону каждой карты покрывал замысловатый рисунок, искусно выполненный поблекшими красками. Каждое изображение содержало текст на высоком готике. В руках псайкера, чувствительного к отражению будущего в волнах варпа, карты могли показать скрытые тайны того, что было и что могло быть. Это была старая форма гадания, существовавшая в различных вариантах на протяжении тысячелетий. Узоры карт дошли со времен, предшествовавших великой тьме Эры Раздора, эпохи утраченной истории и забытых знаний. Костяные карты, которые перебирал Кир, были изготовлены на Сабатине, домашнем мире Белых Консулов. Кир пользовался этой колодой более двух столетий, и они были частью его в той же мере, что и доспех на его теле.

Он перевернул следующую карту. Слепой Оракул поверх Девяти Клинков: запутанные следствия, парадокс и ложь.

— Судьбоплет… — затрещал рядом с ним голос с записи. Кир поднял руку, чтобы перевернуть последнюю карту.

Видение пронзило его разум подобно ножу.

Меч в его руке, кровь, стекающая по ней и шипящая при соприкосновении с заключенным в оружии пламенем. Меч поворачивается в его руке, пригвоздив пернатую плоть к полу. Отвратительный вопль, отражающийся в нем, заглушает крики его братьев вокруг. Свет как вода стекает с лица, похожего на голову освежеванной птицы, стекает в пол, пронизывая металл, меняя его, становясь им. Рот открывается, чтобы сказать…

— Я вижу, вы — специалист по прорицанию, — произнес голос неподалеку. Окружающая реальность вернулась, оставив Кира с тупой болью позади глаз. Он перевел взгляд с перевернутой карты на говорившего. Это был худой и согбенный временем мужчина, морщинистый и бородатый, с его сутулых плеч ниспадал зеленый шелк мантии. Тонкую шею окутывал черно-золотой шарф, а голову венчала шапочка из синего бархата. У него не было глаз, но пустые глазницы, казалось, наблюдали за Киром. Кир почувствовал разумом призрачное прикосновение психических чувств человека к своей коже. Человек улыбнулся, продемонстрировав кривые зубы.

— Я никогда особенно не интересовался им, — сказал человек. Он поднял руку и пожал плечами.

— Я знаю. Считается, что астропаты связаны с подобным вещами: глубокие отголоски вселенной, посвящение в вечные тайны. Но, должен признаться, я нахожу это скучным и отнимающим слишком много времени от сна.

Кир почувствовал, что улыбается. Мужчина проковылял ближе, постукивая при ходьбе серебряной тростью.

— Прошу прощения за беспокойство, но я счел необходимым извиниться за то, что не поприветствовал вас.