— До Москвы бензина не хватит, — улыбнулся я.

Она чуть подняла брови.

— Значит, вы конкурент? — спросила она.

— Почему конкурент?

— Москва и Питер — два врага, или даже нет, не врага, а два завистливых соседа по подъезду, которые демонстративно не обращают друг на друга внимания и лишь незаметно, в дверные глазки, подглядывают, кто чего делает и кто чего купил…

— В самом деле?

— Ну почти так…

— Надеюсь, мы с вами не будем вымещать друг на друге обиды городов?

— Не будем, — не то согласилась, не то пообещала она.

Я сел в машину. Спереди было не так тесно, как казалось снаружи.

— Вы ужинали? — спросил я.

Подумав, она качнула головой.

— Я и не обедала, — сказала она.

— Никогда не поздно исправить ошибку. Как называется улица, на которой расположен Инженерный замок?

— Садовая.

— Там рядом есть одно тихое местечко. В нем можно заказать русские блюда, а подают их в больших тарелках с деревянными ложками.

Она посмотрела на меня слегка озадаченно. На ее гладком лбу между бровями на мгновение появилась и сразу разгладилась морщинка.

— Постойте, а у входа есть искусственные пальмы в кадках и швейцар?

— Кажется, да, — вспомнил я.

— Тогда это «Летний сад»! — воскликнула она.

— Вы там были? — удивился я.

— Всего лишь однажды, с одним знакомым. Для меня там слишком дорого.

Я ощутил неясный укол не то ревности, не то гнева. Мне не понравилось, что у нее есть знакомые, которые приглашают ее в «Летний сад». Еще в тот момент я испугался, что она будет рассказывать или важно намекать мне на свои прошлые связи, как это любят делать некоторые женщины, уверенные, что это создает вокруг них ореол поклонения, преданной свиты и блестящих побед, но она не собиралась делать ничего подобного. Про знакомого же она сказала только для того, чтобы объяснить, что «Летний Сад» ей не по карману. Признаться, он был дороговат и для меня, хотя я и хорошо зарабатывал в то время, но начинать наше знакомство со второсортных забегаловок с шумящими компаниями, запахом пива из баров и официантами, зорко следящими, не украдешь ли ты вилку и не забудешь ли расплатиться, мне не хотелось.

— Мы едем? — спросила она.

— В «Летний Сад», — подтвердил я.

— А то, что я не одета и не накрашена? Для них это неважно? — сказала она с легким сомнением, окидывая взглядом свои джинсы и светлый, со сложными треугольными узорами свитер.

— Им-то что. Нас пустят и так, — заверил я ее.

— А для вас это важно? — вновь спросила она, и я почувствовал, что этот вопрос не был простым кокетством. Она спрашивала, потому что действительно хотела узнать. И еще я ощутил, что с ней всегда надо быть искренним и раз и навсегда отбросил все те почти заученные, обточенные и лукавые слова, которые сами собой находились у меня, когда я говорил с женщинами.

— Для меня важно, что вы это вы, а одежда не имеет значения, — сказал я.

Она кивнула, очень ответственно и серьезно взялась за руль, а потом вдруг рванула с места так стремительно, что по лбу меня сразу огрело мишкой на веревочке, который на липучке были прикреплен к лобовому стеклу. Все передняя панель ее машины была украшена фенечками — сердечками с ножками, тараканами с мигающими глазами, пальцами «о'кей!», елочками-дезодорантами и прочей безвкусной мишурой.