— С чего ты взял? — пробормотал Прохор. — Пусти!

И уперся руками мне в грудь.

Да пожалуйста!

Я отпустил его и шагнул в сторону. Прохор, не глядя в глаза, протиснулся мимо меня и заковылял к выходу. Но я негромко бросил ему в спину:

— Я могу помочь. Мне у вас нравится. Вечером загляну на чай, и вы с графом расскажете мне все, как есть. Какое варенье взять к чаю?

Старик остановился в нерешительности. Пару секунд раздумывал, потом, не оборачиваясь, буркнул через плечо:

— Варенье есть. Конфет шоколадных купи — барин их очень любит. А у нас…

Он не договорил и махнул рукой.

Понятно. Нет денег даже на конфеты.

— Я предупрежу барина, — добавил Прохор.

— Хорошо, — улыбнулся я.

* * *

Прохор ушел, а я позвал Умника.

— Пробегитесь с медвежонком по саду. Все внимательно осмотрите — здесь могут быть магические артефакты и ловушки. Заметишь что-нибудь подозрительное — сразу зови.

— Хорошо, Никита! — ответил Умник. — Имей в виду — Потапа надо кормить.

— Он же только что съел шаверму, — удивился я.

— Ему мало. Он растет.

— Ладно, — пообещал я. — Вечером куплю ему мяса. Все, брысь в обход!

Прикрыв дверь, я обошел свое временное пристанище.

Уютно, ничего не скажешь!

Дверь слева вела из тесной прихожей в небольшую спальню с одним окном. В спальне стояла узкая кровать и высокий шкаф — больше ничего.

Дверь справа вела в столовую. Там тоже обошлось без излишеств — крепкий квадратный стол и два деревянных стула.

Похоже, в лучшие времена в флигеле жил дворник. Потом его уволили, а помещение стали сдавать.

Так-то, ликтор, швыряет тебя судьба — из каюты первого класса на собственном пароходе в каморку дворника.

И за эту роскошь я отвалил двадцать червонцев!

Сколько таких жилищ было в моей жизни! Гостиницы, трактиры, постоялые дворы, комнаты в особняках друзей, келья в Цитадели Ордена.

И везде я чувствовал себя как дома.

Я весело улыбнулся.

Конечно, я заплатил не за флигель. А за возможность познакомиться с опытным артефактором. И его трудности были мне только на руку — получив помощь, старый граф станет сговорчивее.

Я разобрал чемодан и развесил в шкафу свой скудный гардероб. Потом растянулся на узкой кровати, глядя в потрескавшийся потолок, и стал думать — что делать дальше.

* * *

Но через десять минут меня потревожил Умник.

— Никита, — сказал он. — Выйди на улицу.

В голосе демона-менталиста звучала тревога.

— Иду.

И поднялся с кровати и вышел на крыльцо флигеля.

Ядовитые демоны!

Перед крыльцом сидел медвежонок и крепко сжимал в зубах змею. Гадина была длиной с мою руку, не меньше. Змея неистово извивалась и злобно шипела, широко разевая пасть. На ее плоской голове яростным огнем горели алые бусины глаз.

Я не боялся змей. Но ненависть, сверкавшая в глазах этой твари, заставила меня вздрогнуть.

Увидев меня, медвежонок зарычал и победно затряс головой.

Как будто хотел сказать:

— Полюбуйся, на мою добычу, хозяин!

Добыча была, хоть куда — неожиданная и опасная.

Я с удивлением заметил, что чешуя змеи отливала на солнце холодным металлическим блеском.

— Осторожнее, Умник! — крикнул я. — Берегись ее зубов!

Я опасался не за демона — что ему будет-то — а за медведя.

— Живчик, будь наготове! Если змея укусит Потапа, сразу вводи противоядие.

— Хорошо, Никита! Но мне нужен образец яда.