— Умник, что можешь сказать?

— Он очень сильно напуган, Ник. Прямо дрожит от страха.

— Попробуй его успокоить, только осторожно.

— Уже. Твой рассказ очень помогает. Он слушает и расслабляется.

— Я для того и рассказываю, — усмехнулся я.

Так же неторопливо я рассказал профессору Лабуалю обо всем, что случилось со мной в последнее время. Ну, почти обо всем — я же помнил, что меня слушает не только профессор.

— До сих пор не могу привыкнуть к тому, как все изменилось, — закончил я. — И дело не в магии. Люди изменились куда сильнее. Мне повезло снова встретить старого друга.

Я кивнул на Илью, который внимательно слушал мой рассказ.

— А теперь вот повезло с вами. Надеюсь, нам еще удастся поговорить. Вы расскажете, что случилось с вашим отцом?

— Он погиб, — еле слышно ответил Лабуаль. — Я был совсем маленьким. Отец отправил нас с мамой к родственникам. А сам… он занимался своей работой. В последний раз я видел его на вокзале.

— Он успокаивается, Ник, — предупредил меня Умник. — Но страх не проходит. Профессор сильно боится чего-то, прямо сейчас.

— Наверное, смерти? — предположил Убийца. — Его же могут казнить, я правильно понимаю, Ник?

— Правильно, — согласился я. — Но тут что-то другое. Если бы профессор боялся казни, то не вызвал бы жандармов. Он бы попытался сбежать.

— Резонно, — подтвердил Умник.

— Расскажите, что случилось на вашей даче, — предложил я профессору.

— Он не хочет, Ник! — предупредил менталист. — Начал закрываться.

— Я уже все рассказал следователю, — тихо ответил профессор. — И Кире Андреевне. Мне нечего добавить.

— И все же, — мягко сказал я. — Расскажите еще раз. Я не стану пытать вас вопросами или ловить на лжи. И обещать тоже ничего не буду.

Все-таки, профессор заговорил. Он не добавил ничего существенного к рассказу Киры. Убитого Алексея Трубецкого он несколько раз видел на своих лекциях. Даже принимал у него какой-то зачет.

— Маша познакомилась с ним в ночном клубе, — сказал профессор.

— Маша — это ваша внучка? — уточнил я.

— Да.

Дальше профессор так же монотонно рассказал о том, как приехал на дачу, как увидел, что Трубецкой пристает к Маше.

— Я ударил его по голове, — пробубнил профессор, — и оттащил в подвал. Потом перерезал ему горло.

К этому моменту его рассказа я твердо знал две вещи.

Первое — профессор врал. Его слова звучали заученно, в них не было и тени искренних эмоций, не было попытки оправдаться.

Никого он не убивал.

И второе — он боялся за внучку.

Но я не мог понять — почему?

Если Трубецкого убила Маша, а профессор взял вину на себя, то теперь-то чего бояться? Следствие поверило, со дня на день будет суд. Главное — не менять показания и все брать на себя.

Похоже, причина острого страха была в чем-то другом.

— К вам кто-то приходил в тюрьму? — наудачу спросил я.

Не самый логичный вопрос. Тюрьма Петропавловской крепости меньше всего похожа на проходной двор.

Но я попал в точку.

— Нет! — почти крикнул профессор.

Это было так внезапно, что Кира вздрогнула.

— Что вам от меня нужно? — не унимался Лабуаль. — Я убил Трубецкого, я! И отправил его душу в ад!

Вот теперь эмоции били из него через край.

— Уведите меня! — кричал профессор.