Я протянул ему обгоревшую нотную тетрадь.

— Что это? — спросил Костя, с подозрением глядя на выведенную чернилами Печать на обложке.

— Пока не знаю. Ты ее не открывай, на всякий случай. И не потеряй. Как вернешься домой, сразу передай тетрадь Степану Лабуалю. Пусть он с ней разберется.

— Какие-то ноты, — озадаченно протянул Захаров. — Никита, а ты ведь аристократ? Значит, тебя учили музыке. Можешь напеть какую-нибудь мелодию отсюда?

— Меня учили убивать, — поправил я. — Особенно, тех, кто зря тратит мое время. Костя, ты все понял? Найди учителя музыки, это может быть очень важно!

— Весь город переверну, — пообещал Захаров.

— И губернию тоже, — кивнул я. — Вдруг он уже сбежал из города?

— Думаешь, он кого-то боялся?

— Возможно, — протянул я.

И кивнул отцу Иннокентию:

— Поехали, святой отец!

* * *

— Куда едем, Никита Васильевич? — спросил меня отец Иннокентий, усаживаясь за руль своей «колесницы».

— Одного подозреваемого мы благополучно упустили, — усмехнулся я. — Попробуем поймать второго.

— Второго? — изумился священник.

— Ага. Того самого блаженного, который прибился к твоему храму и бузил в алтаре.

— А он-то здесь при чем?

— Твой сосед видел, как две ночи назад он залез к тебе во двор и проник в твою аномалию.

— Не может быть! — басом ахнул священник.

И растерянно закрутил длинногривой головой.

— А Илья Петрович, получается, тоже?

— Получается, — кивнул я. — Сам удивляюсь. Чем твой демон заинтересовал сразу двух почтенных граждан?

— Он очень хороший, — твердо сказал отец Иннокентий. — И умный.

— Не сомневаюсь. Ты, все же, заводи «колесницу». У меня ведь есть еще дела, кроме поисков твоего демона.

— А куда ехать?

— Ты говорил, что блаженный каждый день появляется в твоем храме. Вот, туда и поедем. Вдруг он и сейчас там? Кстати, как он выглядит?

— Высокий, худой, — сказал отец Иннокентий. — Лицо строгое. И взгляд пронзительный.

— Цвет глаз, особые приметы?

— Глаза серые, кажется. Нос у него острый.

— Ладно, — кивнул я. — Покажешь, если увидишь.

Храм отца Иннокентия стоял на главной площади Холмска, через дорогу от уездной управы. Впервые приехав в Холмск, я обратил внимание на изящное здание с белеными стенами, золотыми, чешуйчатыми куполами, похожими на луковицы, и высокой башней звонницы.

Отец Иннокентий остановил машину подальше от храма.

— Подъезжай ближе, — нетерпеливо сказал я.

— Заметят, — засомневался отец Иннокентий.

— И что? — не понял я.

— Так я утреннюю службу пропустил, — вздохнул священник.

И тут же вскинул голову.

— Вот он!

Блаженного я заметил сразу. Высокий, с серьезным худым лицом и острым птичьим носом, он стоял возле крыльца храма, поодаль от других прихожан. И по-птичьи вертел головой, словно кого-то высматривал.

Его правая щека была словно измазана чем-то темным.

— Что у него на щеке? — спросил я священника. — Родимое пятно?

— Нет, — покачал головой отец Иннокентий.

Я вгляделся внимательнее и пробормотал себе под нос:

— Огненные демоны! Это сажа.

А где скорее всего можно измазаться сажей? На пожаре.