Изменить размер шрифта - +
Дарования, унаследованные мною или благоприобретенные, которые могут считаться моей специфической принадлежностью, — это и есть правила игры; и ситуация, в которой я оказываюсь в любой момент, — это игровая ситуация. Моя свобода состоит в выборе действия и в способности его осуществить с учетом правил игры и игровой ситуации.

 

7. И наконец, в каком-то парадоксальном смысле мы обретаем свободу воли, именно живя в обществе. На самом очевидном уровне это обнаруживается на примере итогового решения некоего комитета: хотя это необязательно то решение, к которому некоторые отдельные его члены пришли бы «по своей доброй воле», оно действительно являет собой известную свободу человеческой воли в целом перед лицом детерминирующей ее, на первый взгляд, биологической системы. И в этом, быть может, и есть глубочайшая психологическая притягательность, которая заключена для индивида в обществе; хотя наиболее примитивный индивид, живущий в каждом из нас, склонен воспринимать взгляды и убеждения других людей как в чем-то ему враждебные и его притесняющие, иной, глубинный интеллект, также присущий каждому, отдает себе отчет в том, что из этого конфликта произрастает большая свобода для всех, плодами которой в конечном счете пользуется каждый.

 

Немотивированные поступки

 

8. Известная категория действий — условно называемая «немотивированные поступки», или внезапные решения без какой-либо рациональной мотивации, — служит, как принято считать, доказательством, абсолютной свободы воли. На деле доказывают они лишь пренебрежение условностями. Они порождены ересью, гласящей, что всякое ограничение равносильно заточению; как будто все, что мы знаем, от обозримого космоса до мезона, не имеет ограничений.

 

9. Если бы я бросил тухлым яйцом в архиепископа Кентерберийского, я, может статься, сумел бы доказать, что презираю условности; но относительно свободы воли я не доказал бы ровно ничего. Мир иррациональных действий не стал бы основой для создания абсолютно свободного мира, потому что для людей анархия только тогда свобода, когда к анархии стремится каждый.

 

10. В мире, где индивида вычеркивают из существования (пусть даже это только он сам так ощущает), немотивированный поступок, вполне естественно, приобретает романтический ореол доблести. Но это всего-навсего приговор миру в его нынешней ипостаси, а никак не оправдание самого немотивированного поступка и не доказательство свободы воли.

 

Цель относительной свободы

 

11. Если мы только относительно свободны, значит, так нужно для того, чтобы со временем мы добились большей относительной свободы. Этой свободы приходится именно добиваться: как индивиду на протяжении собственной отдельной жизни, так и всему роду в целом на протяжении всей его долгой истории.

 

12. Благодаря чему можно этого добиться, вполне очевидно: благодаря развитию интеллекта и развитию знания — как о себе, так и о жизни. С практически-социальной точки зрения это требует более высокого общего уровня образования. И самое главное, это требует социального равенства. Свобода воли жестко связана со свободой условий жизни.

 

Неспособность творить добро

 

13. Поскольку жизненно важно, чтобы мы не преуспели в попытках творить зло, мы не можем всегда преуспевать в стремлении творить добро. Воля — сила внеморальная, как электричество: может убить, а может послужить с пользой. Неудачная попытка привести в действие ту или иную силу являет собой необходимую защитную систему, наподобие предохранителей в электрической цепи.

 

14. Даже если бы мы могли претворить в жизнь больше, чем намереваемся, мир не стал бы лучше, поскольку возросшая способность к воле и действию в равной мере распространялась бы как на благие, так и на дурные поступки.

Быстрый переход