14. Отсюда мы приходим к неизбежному выводу, что самый подходящий из всех языков — английский. Он уже de facto второй язык во всем мире; и любому, кто преподает иностранные языки, понятно, в чем тут дело — он наименее синтетичный из всех распространенных языков и, следовательно, самый легкий для изучения. Если же мы, британцы и американцы, полагаем, что он стал общеупотребительным единственно по причине нашего прошлого и настоящего политического могущества, то мы глубоко заблуждаемся. Всё больше иностранцев говорит по-английски просто потому, что это наиболее подходящий из имеющихся инструментов; не потому, что нас любят или нами восхищаются.

15. Преимущества у английского языка весомые. Он занимает второе место в мире по количеству говорящих на нем из числа тех, для кого это родной язык, и он имеет самое широкое хождение среди тех, для кого он неродной. Его диалекты, в отличие от китайских, по большей части взаимопонятны. Он располагает богатой литературой, как в исторической ретроспективе, так и современной; и у него мощные ресурсы и потенциал для нового развития. Алфавит его прост. И он отлично приспособлен и для простого, и для сложного уровней выражения.

16. Есть у него, разумеется, и недостатки. Его орфография (по сравнению с таким языком, как, например, итальянский) очень далека от его фонетики. Сохраняет он и некоторые синтетические черты, в том числе ряд досадных отклонений в словоизменении. В некоторых устных формах (например, в британском английском) он становится почти тоновым языком, где множество нюансов смысла зависят от едва уловимого (для иностранца) смещения интонационного акцента. Богатство его вокабуляра — в два, а то и в три раза больше слов, чем в большинстве других европейских языков, — тоже создает определенные трудности для его применения.

17. Но необходимые в этом случае усовершенствования не так уж страшны — разве что для тех из нас, для кого английский родной язык. И самая настоятельная потребность — введение фонетической системы орфографии (благодаря чему не только упростится написание, но произойдет и кое-что поважнее: станет легче усвоить правильное произношение). Горячим сторонником такого шага был Бернард Шоу, и до сих пор никто не сумел убедительно опровергнуть его доводы. Рационализация ныне существующего алфавита — поистине небольшая цена за то, чтобы открыть новые широчайшие возможности для использования английского языка.

18. Вторая область, подлежащая усовершенствованию, — это упорядочение исключений из правил словоизменения и синтаксиса. Это задача потруднее, учитывая, какое количество исключений касается как раз самых употребительных слов. Достаточно упорядочить, то есть привести в соответствие с общими правилами, предложение «I saw the men working hard», которое должно было бы быть записано «I seed the mans working hardly», чтобы осознать, какие тут расставлены ловушки. И все-таки в словоизменении много больных мозолей, которые легко поддаются лечению без риска попасть в ловушку двусмысленности.

19. Язык — это инструмент: самый важный из всех, которыми располагает человек. Мы не должны позволить, чтобы что-то — будь то предубеждения лингвистов-шовинистов или наша (если мы от рождения говорим на английском) неприязнь к «варварским» нововведениям в собственном языке — стало на пути к единоязычному миру. В определенном смысле главная забота лежит именно на носителях английского языка. Нам следует усовершенствовать наш инструмент, чтобы он смог выполнять особую функцию. И судя по всему, остальной мир тогда с удовольствием будет учиться им пользоваться.

Еще три цели образования

20. Образование — наиважнейший из всех видов общественной деятельности, и потому оно подвергается наибольшему третированию со стороны той властной системы, которая ему современна, — религиозной, если речь идет о средневековье, или политико-экономической, если брать последние сто с чем-то лет.