49. Заниматься каким-нибудь искусством, или разными искусствами, так же важно для цельной личности, как обладать научными знаниями. И не из-за искусства как такового, а из-за того, что искусство дает художнику.

50. Все произведения искусства сперва доставляют удовольствие самому художнику и учат чему-то самого художника, а уж потом всех остальных. И удовольствие, и урок черпаются из объяснения своего «я» через выражение своего «я»; через умение видеть свое «я» — и все те многие «я», из которых складывается целое «я», — в зеркале того, что это «я» создает.

51. Всякое хорошее образование должно отводить искусству и науке равнозначное положение. Сейчас их положения не равнозначны, потому что большинство ученых не ученые в истинном смысле этого слова — не эвристические искатели знания, а техники и технологи или же аналитики-прикладники, использующие готовое знание. Технократический взгляд на жизнь по самой своей природе таков, что задает сугубо механистический и эмпирический подход ко всему в границах своей собственной сферы; опасность в том, что такой подход теперь практикуется применительно ко всем прочим сферам. И тому, кто из человека превратился в техника-технолога, искусство должно казаться занятием самым никчемным, поскольку ни оно само, ни его воздействие не поддаются оценке с помощью какой бы то ни было легко проверяемой методики.

52. Подлинный ученый никогда не сбрасывает искусство со счетов, не ставит под сомнение его ценность, не смотрит на него сверху вниз; и это я считаю едва ли не основополагающим в определении настоящего ученого.

53. Уже сейчас, в Америке особенно, мы наблюдаем стремление превратить искусство в своего рода псевдотехническую отрасль. Так, учебный курс с омерзительным названием «творческое письмо» прямо содействует распространению порочной идеи, будто достаточно овладеть техникой, чтобы создать нечто ценное, и вот уже с каждым днем множатся когорты писателей и живописцев, главная отличительная особенность которых — неприкрытая псевдотехническая бессодержательность.

54. Их произведения ловко смонтированы и по-модному привлекательны, или привлекательно модны, и все-таки целое — всегда только сумма составляющих, не более того. Нынче когда хвалят технику — хвалят всё. Безупречная скорлупа — но плоти под ней нет.

55. Разумеется, большинство хороших художников и все великие демонстрируют мастерское владение техникой. Но художники-псевдотехники подобны рыбаку, который думает, что самое главное в том, как обращаться с удилищем и насаживать на крючок наживку; тогда как самое главное — знать реку, где он вздумал рыбачить. Прежде вещь, а уж потом ее выражение; но сегодня мы сталкиваемся с целой армией хорошо натасканных «выразителей», поголовно одержимых одной целью — что-нибудь выразить; толпа мастеров-рыболовов, без устали и без толку забрасывающих удочки посреди распаханного поля.

56. Контраргумент на все это следующий: пусть способность выражать — не то же самое, что выражение некой ценности, но и тогда обученный навыкам выражать скорее разглядит то ценное, что подлежит выражению, чем необученный. Я лично убежден в обратном: в том, что обучение, сводящееся к выработке и шлифовке специфических навыков и приемов, ограничивает умение видеть, а не расширяет его. Если, обучая будущего рыболова, вы натаскиваете его в специфических технических приемах, он так и будет смотреть на мир глазами рыбака, привыкшего всё видеть только в свете этих самых специфических приемов.

57. Будущий художник, которого натаскивают «творить» в стиле того или другого признанного современного художника, постепенно усваивает не только его технические приемы, но и характер его чувствования; и эта всегда существовавшая, но теперь особенно вероятная перспектива стать объектом бесконечного подражания, превратиться в того, кто без конца навязывает особенности своего чувствования и видения мира впечатлительным, молодым, «натасканным» умам, — эта перспектива должна расцениваться как крайне отталкивающая, как реальная угроза, подстерегающая всякого по-настоящему серьезного и одаренного художника.