Итак. Сейчас читатель, хотя и очень кратко, посвящен в некоторые аспекты дела, касающегося времен более ранних, чем время распадения ИЕ общности. Главное, что следует отметить, это то, что в настоящее время в связи с появлением ностратической теории любая гипотеза о локализации ИЕ прародины должна выдвигаться и согласовываться с гипотезой о локализации прародины ностратической общности.

Здесь читатель может задать вопрос: «Хорошо, предположим, мы доверимся мнению, которое высказали М. Т. Дьячок, В. В. Шаповал, и прародина ностратиков находится в Восточной Европе, причем в ее лесной зоне, но ностратики жили в мезолите и палеолите, где же археологические данные о палеолитических и мезолитических стоянках на территории той же Московской области?»

Такие данные есть, и их вполне достаточно.

К настоящему времени можно уже утверждать, что, к примеру, территория Москвы и Подмосковья оказалась освоена уже в эпоху палеолита. Человек к тому времени умел добывать и хранить огонь, строить жилища, шить одежду, что и позволило ему продвинуться далеко на север. В эпоху валдайского оледенения край ледника находился всего в 100 км к северо-западу от территории современной Москвы. Среднегодовые температуры на этом участке приледниковой зоны составляли около -10 градусов по Цельсию, а климат отличался сухостью и малоснежными зимами, что создавало условия для круглогодичной пастьбы оленей, бизонов и мамонтов.

Как сообщает А. В. Трусов, в Подмосковье к палеолитическому времени относятся две стоянки, Заозерье 1 и Зарайская, последняя, и самая древняя, находится на территории г. Зарайска. Для последней наиболее близки по материальной культуре стоянка Костенки 1 (с. Костенки под Воронежем) и Авдеевская стоянка (около Курска). Происхождение данной культуры связывается с Центральной и Восточной Европой. Что касается даты ее существования, то она, как указывает А. В. Трусов, находится в пределах от 17 до 22 тысяч лет назад. Между тем в рамках проводимой ныне программы фундаментальных исследований РАН «Этнокультурное взаимодействие в Евразии» (координаторы программы ак. В. И. Молодин и чл. — корр. В. А. Тишков) выяснено следующее: «Проведенные археологические исследования в Костенках, подкрепленные новыми данными лабораторных анализов естественнонаучных дисциплин, подводят к выводу о концентрации здесь древнейших на всей территории Европы (45–35 тыс.л.н.) памятников верхнепалеолитической культуры, характерной для человека современного физического облика».

На территории, к примеру, Вологодской области, а она севернее Москвы, обнаружено свыше 200 (!) мезолитических стоянок, они полностью покрывают территорию области от Вытегры и Чагоды на западе, до Великого Устюга и Никольска на востоке. Как сообщает А. Н. Башенькин, руководитель Северорусской экспедиции Вологодского государственного педагогического института и Череповецкого краеведческого музея, «в период IX–VI тысячелетия до н. э. происходило полное освоение человеком территории области, и с этого времени он уже никогда не покидал ее». Впрочем, материала о палеолите и мезолите на территории древних великороссийских областей, в настоящее время вполне достаточно, и его размещение в Сети не редкость. Что за люди населяли тогда территорию нынешнего Центрального ФО? Предки нынешних угро-финнов? Однако дело в том, что двадцать тысяч лет назад утро-финны, как таковые, очевидным образом отсутствовали в качестве лингвистической общности, впрочем, равно как и «балты» и славяне. На каком языке они общались между собой? Возможно, они говорили на ностратическом и даже на праностратическом языке.

Несколько иначе смотрит на проблему раннего языкового евразийского единства Н. Д. Андреев. На его взгляд, к ностратическим, вернее, по его терминологии, бореальным языкам относятся только индоевропейская, финно-угорская и алтайская языковые семьи.