Апокалипсис, 13:11–18

Пролог

 Пятно расползалось по выложенному большими деревянными плитами полу, пока наконец не приняло форму круга. Рядом с широким письменным столом, освещенным светом посеребренной лампы, замер в странной позе профессор фон Гумбольдт: он сидел на корточках, слегка приподняв голову так, словно смотрел прямо перед собой. Однако он никуда не смотрел: из его пустых глазниц сочилась густая ярко-красная кровь, которая струилась по его щекам, пропитывала его русую с проседью бороду, стекала по жесткому воротничку рубашки и, просочившись под одеждой, капала с рукавов и штанин на пол.

 В это вечернее время в зале Сервантеса Национальной библиотеки Испании обычно никого не было. Библиотекари прекратили искать на стеллажах заказанные читателями книги и рукописи и теперь упорядочивали заказы на следующий день и ставили обратно на полки возвращенные посетителями книги. Профессор фон Гумбольдт обычно засиживался в Национальной библиотеке допоздна, пока вахтер с лампой в руках не начинал ходить по помещениям, гася в них свет. Поэтому никто не обратил внимания на этого немецкого профессора, пока вахтер, уже заканчивая свой обход, не обнаружил его в той странной позе, которую я описал вам выше. На столе лежала рукопись под названием «Roteiro da Primeira Viagem de Vasco da Gama», открытая в том разделе, где повествовалось о прибытии португальцев во главе с Васко да Гамой в Индию. Рядом с рукописью виднелось несколько книг о жизни и путешествиях этого великого португальского первооткрывателя. Однако данное обстоятельство мало о чем говорило, потому что изучение биографии португальского моряка, жившего в конце XV века, вряд ли могло иметь какое-либо отношение к тому жуткому состоянию, в котором пребывал в тот момент профессор фон Гумбольдт. Ибо, уважаемые господа, профессор не был мертв.

Членовредительство, совершенное еще одним профессором несколькими неделями ранее в том же здании, конечно же, встревожило руководство Национальной библиотеки. То, что два профессора нанесли себе увечья в подобном учреждении, не могло быть просто случайностью. Первый такой инцидент, впрочем, все же был принят за случайность, и руководство библиотеки не стало обращаться в полицию. Этот первый инцидент произошел с профессором Майклом Прустом – широко известным антропологом. Пруст свалился со ступенек крутой лестницы-стремянки в зале номер два и, падая, откусил себе язык, после чего тот выскочил у него изо рта и, вращаясь в воздухе, шлепнулся на один из читательских столов.

Расследованием – причем неофициальным – этих весьма странных и неприятных инцидентов занялся некто Геркулес Гусман Фокс. Вы, возможно, зададитесь вопросом, а с какой стати он стал это делать. Примерно таким же вопросом задался и полицейский Джордж Линкольн, когда получил от Фокса телеграмму. Линкольн и Фокс уже более десяти лет не виделись и не получали друг от друга никаких известий. Они познакомились в Гаване всего лишь за пару дней до того, как между их странами началась война, однако это, как говорится, уже совсем другая история.

Итак, уважаемые господа, в то утро полицейский Линкольн вышел из дому и отправился на работу, в полицейский участок номер десять города Нью-Йорка, – туда, где у него был маленький кабинет и где он служил офицером полиции вот уже пять лет. Линкольн сел в трамвай и вышел возле кафе «Израиль». Как и в любой другой рабочий день, он выпил там чашечку кофе и почитал утреннюю газету. Когда он наконец приехал на работу, сержант Макартур – заносчивый шотландец, который с трудом смирился с тем, что рядом с ним в полицейском участке служит офицер-негр, – поприветствовал его своим как обычно хриплым и недовольным голосом и передал ему небрежным жестом телеграмму.