— Предположим, тебе удастся завладеть главным месторождением рутения. И вот тогда придется выбирать. Знаменитый защитник окружающей среды Митчелл Гойетт может стать спасителем всей планеты, заодно неплохо заработав: на твоем рутении будут функционировать сотни и тысячи предприятий, осуществляющих искусственный фотосинтез.

— Это рискованно с точки зрения спроса, — усомнился Гойетт. — Кто знает, сколько рутения понадобится: прибыли могут быть либо огромными, либо ничтожными. Я вложил большую часть своих активов в обретение контроля над Северо-Западным проходом. Много средств ушло на постройку предприятий по добыче и переработке нефти и газа, к тому же я собрал целый арктический флот. Я заключил долгосрочные контракты с китайцами, да и американцы скоро будут валяться у меня в ногах. Добавь к тому высокий потенциал моего бизнеса по секвестрации углекислого газа. Если обернуть глобальное потепление вспять или даже просто замедлить его, то возникнет другая проблема: оледенение. И придется менять всю деловую стратегию!

— Ну, в таком случае вернемся к безжалостному капиталисту Митчеллу Гойетту, который и с завязанными глазами найдет свою выгоду и не остановится ни перед чем, лишь бы его финансовая империя продолжала расти.

— Какая грубая лесть! — саркастично заметил довольный Гойетт. — И тем не менее выбор ты мне упростил. Я не позволю снова превратить Северо-Западный проход в кусок сплошного льда. Недавнее потепление дало мне контроль над месторождениями в проливе Мелвилл, да и тамошний транспорт теперь весь мой. Лет через десять-пятнадцать, когда нефть и газ иссякнут, можно сыграть в спасителя планеты. Кстати, цены на рутений должны к тому моменту вырасти в разы.

— Вот это, я понимаю, настоящий капиталист!

Гойетт поднял со стола два листка бумаги — записи из регистрационного журнала, украденные Заком у «Кооператива горнопромышленников».

— И все же основания для заявки крайне неубеди<style name="8pt">тельны, </style>— заметил он, внимательно изучив страницы. — В 1917 году торговец закупает руду у эскимоса, чей дед разжился ею семьдесят лет назад. Сам дед родом из Аделейда, но утверждает, что рутений нашел на островах Королевского географического общества. Вдобавок, эскимос называет его «черный коблун» и твердит, что источник проклят злыми духами… Вряд ли этих сведений достаточно для заявки на открытие рудника.

Магнат искоса посмотрел на Зака, опасаясь, как бы все история не оказалась ловушкой, подстроенной хитрым киллером.

Тот спокойно ответил ему долгим взглядом и сказал:

— Возможно, это рискованное предприятие. Тем не менее эскимосы свой рутений откуда-то взяли, хоть дело и было в Арктике сто шестьдесят лет назад. У нас есть рисунок карты, на котором точно указано, где нашли рутений. У эскимосов экскаваторов не было, так что наверняка металл лежал близко к земле. Там должно быть еще! Американская компания искала цинк, вдобавок на другой стороне острова. Да, Митч, предприятие рискованное, однако выгода может оказаться поистине огромной. Разумеется, при условии, что минерал там, и ты доберешься до него первым.

— Разве мы не единственные, кому известно про эскимосские запасы?

Зак поморщился, поджав губы:

— Существует вероятность, что об этом знает некий Дирк Питт.

— Питт? — недоуменно переспросил Гойетт.

— Он возглавляет Национальное управление подводных исследований США. Я наткнулся на него в Вашингтоне — после взрыва он возился с руководителем лаборатории. Потом он появился на складе «Кооператива горнопромышленников» сразу за мной. Я попытался устроить ему несчастный случай на дороге из городка, но ему помог какой-то старик. Питт наверняка знает о важности рутения в реакции искусственного фотосинтеза…

— Возможно, он вышел на твой след, — озабоченно проговорил Гойетт.