|
Китайский биолог оказался на удивление хорошим специалистом в области информационных систем. Когда Гумилев коротко рассказал ему, как вывел из строя Фрама после того, как понял, что станция перешла под контроль невидимого противника, Чен на минуту задумался а потом произнес: – Насколько я понимаю, ваш искусственный интеллект воспроизводит все функции, которые есть у человеческого головного мозга. Вы не убили его, господин Гумилев. Выражаясь образно, вы сделали ему лоботомию. Но после лоботомии человек хотя и остается калекой на всю жизнь, но все же продолжает осуществлять некоторые примитивные функции. Если вы покажете мне тот резервный пульт управления, с которого вы отключали Фрама, я попробую восстановить его… разумеется, не в полном объеме. Условно говоря, это будет не гений, способный доказать теорему Ферма, а собачка, приносящая тапочки и выполняющая команду «служить». Но нам и это может пригодиться. – Хорошо, – решил Андрей. – Я отведу вас в резервную рубку. – И тогда мы сможем выбраться? – спросил Беленин. Олигарх тоже был здесь, среди тех, кто пришел в кают компанию, чтобы выслушать Гумилева. Как будто и не было жестокой схватки в каюте Илюмжинова, как будто не его охранник превратился в кусок окровавленного мясного фарша. Странные люди, подумал Андрей. Когда речь идет об их выживании, они готовы схватиться не только за соломинку, но и за руку своего злейшего врага… – С большой степенью вероятности. Рельеф дна, на котором мы сейчас находимся, повышается. Мы как бы взбираемся по склону огромной и очень пологой подводной горы. К сожалению, мы не знаем, как долго это будет продолжаться. Но, если мне удастся запустить Фрама… – Мне кажется, воздух стал каким то спертым, – пробормотал писатель, лихорадочно расстегивая верхнюю пуговицу дорогой сорочки. – Только без паники! – жестко оборвал его Гумилев. – Недостаток кислорода начнет ощущаться часов через десять двенадцать, не раньше. До этого у нас есть время, чтобы все исправить. Во первых, мы должны открыть дверь в рубку управления, где заперлись Поздняк и его люди. У нас есть мощный газовый резак… – Вот он! – стоявший за спиной Андрея Гордеев торжественно поднял сверкающий хромом аппарат. – Любую дверь вскрывает, как консервную банку! – Не нужно ничего вскрывать, – прогудел хорошо знакомый Гумилеву густой голос. – Хватит играть в игрушки, доигрались уже… Андрей обернулся. В дверях кают компании стоял, пошатываясь, генерал Свиридов – в синем спортивном костюме, с рукой на перевязи. Выглядел генерал плохо, но глаза его по прежнему цепко смотрели на Гумилева. – Я прикажу подполковнику Поздняку открыть дверь рубки, – продолжал Свиридов. – А вы, господин Гумилев, уж приложите максимум усилий, чтобы реанимировать вашего Фрама. Андрей облегченно вздохнул. То, что Свиридов, хотя бы временно, выступил в роли его союзника, давало надежду на то, что удастся обойтись без кровопролития. – Тогда не будем терять времени, – сказал он. – Идемте к рубке. Постарайтесь объяснить своим людям, генерал, что мы все сейчас в одной лодке. И это не аллегория. – Смешно, – сказал Свиридов. Прошло десять часов. Андрей и Марго сидели у кроватки Маруси. Девочка безмятежно спала, убаюканная сказкой о Золушке, которую Марго рассказывала ей перед сном каждый вечер. Маруся была очень консервативна в своих литературных предпочтениях. – Такая милая, – улыбнулась Марго, поправляя упавший на пухлую Марусину щечку светлый локон. – Спрашивает меня сегодня: а зачем мы под воду нырнули? Мы что, хотим с рыбками подружиться? Андрей вздохнул. – С медведями уже подружились… – Как ты думаешь, – спросила Марго, посерьезнев. |
