– Молодец, – сказал депутат Зарудный. – Ну какой же ты молодец, Лида!

Утро девятого июня было солнечным, птичьим, бесконечно обаятельным. Под форменный пиджак Лидка надела парадную белую блузку, новые туфли чуть-чуть сдавливали ногу. Чуть-чуть.

На влажной после ночного дождя скамейке сидела Светка с четвертого этажа. Курила длинную сигарету.

– На экзамен? Ню-ню… А я кинула эту дурную школу. Черт с ней…

– Лида, идем, – сказал отец, который вышел вслед за Лидкой и теперь отпирал машину.

Она втиснулась в крохотный салон и положила на колени букетик мелких шипастых роз – подарок химичке. Время от времени то одна, то другая колючка прорывала бумагу и доставала до Лидкиных пальцев, и тогда Лидка болезненно морщилась.

Сердце стучало где-то в горле.

Девятое число. Девятое. Славкин папа поднял бы ее на смех, но она все равно чуть-чуть боится.

Чуть-чуть.

…Она вымучила четверку.

Химичка благожелательно улыбалась: вероятно, шипастые розы произвели на нее впечатление. Директриса поздравила всех с окончанием учебного года; в актовом зале репетировали поздравление средней группе, но Лидка не была занята в программе.

Ее чуть-чуть «водило», как после бокала вина. Кружилась голова. Она искала Славку, но Славки не было нигде.

Всюду пахло цветами; у входа парень из средней группы подарил Лидке букет колокольчиков. Лидка засмеялась, поблагодарила, потом выбралась из лицея и поспешила к скоростному.

Авантюристка, щепка, плывущая по течению. Ей было так радостно и страшно, и так весело, что она рискнула и поддалась порыву. Выскочила из вагона в центре, углубилась в пешеходный квартал, готовая улыбаться в дворникам, и милиционерам, и консьержу-охраннику…

Впрочем, нет. Консьержа-охранника не было на месте – редкость! За все время, что Лидка ходила к Зарудным, такое случалось раза два, не больше.

Она постояла перед открытой пастью пустой кабинки. Пожала плечами, тряхнула своими колокольчиками, даже, кажется, услышала звон. И пошла по лестнице вверх, к знакомой двери. Чего там скрывать – к нежно любимой двери…

Дверь была приоткрыта. Такого за время Лидкиных визитов не случалось ни разу. Она позвонила. Никто не вышел; она довольно долго стояла под дверью, но ничего не дождалась. Затаив дыхание, приоткрыла дверь шире и сунула голову внутрь.

К неповторимому запаху зарудновской квартиры примешивался другой – незнакомый и почти неуловимый. Правда, еще и Лидкины колокольчики пахли влажным лугом.

– Слава!

Тишина.

Она вошла, ожидая подвоха. Сейчас на нее кинется из-за угла Славка в резиновой маске, он, дурачок, до сих пор считает, что это смешно… Она снисходительно улыбнулась.

– Слава! Клавдия Васильевна! – И набрала в грудь воздуха, будто не решаясь в полный голос озвучить свою надежду:

– Андрей Игоревич!

Тишина.

Лидка подумала, что надо повернуться и уйти. Все-таки чужой дом, а она пришла без спроса, без звонка…

Дверь в гостиную была приоткрыта. Лидка не знала всех тайн огромной депутатской квартиры, но в гостиную ее обычно пускали, а потому она сочла возможным заглянуть в дверной проем.

Пусто. В беспорядке разбросанные вещи. Открытый чемодан. Упаковочная бумага на полу.

Лидка смотрела, и букет колокольчиков опускался в ее руке все ниже и ниже.

Следы поспешных сборов. Бегства. Эвакуации. Мерцает пустым экраном не выключенный телевизор.

Лидка отступила назад, в коридор. Ковровая дорожка была перекошена, как будто здесь тащили что-то тяжелое. Обрывки шпагата. Скомканные листы бумаги. Никогда, никогда квартира Зарудных не знала подобного беспорядка.

Все двери были приоткрыты.