Симионт, пошевелив широченными плечами, набрался храбрости и перебил говорящего, чем немало удивил остальных присутствующих.

– Прошу прощения за бесцеремонное прерывание вашей речи, досточтимый Аполлион, – сказал он. – Но позвольте поинтересоваться: за кого вы нас держите? Может быть, вы полагаете, что мы все поголовно слепы? Или вдруг все в один день оглохли? Нельзя ли ясно и открыто сообщить, что от нас требуется?

Несмотря на столь явный вызов, Аполлион попрежнему казался расслабленным и спокойным.

– Благороднейший Симионт, – отозвался он. – Те весомые донации, что поступают в Совет Семи от вас, никак не могут отменить следование этикету и нормам вежливости.

Сказано это было очень холодно и явно рассчитано на то, чтобы припугнуть адресата.

Симионт усмехнулся, хотя улыбка его была слегка вымученной.

– Пора нам начать вести себя чуть менее церемонно, чуть‑чуть естественнее,

– произнёс он, наклоняясь вперёд и сверля Аполлиона взглядом. – Что же касается происшествия, которое мы собирались обсудить, то я полагаю, что знаю о нем все, что следует знать. Как, впрочем, уверен, и остальные члены Совета. Что вы на это скажете, почтенные господа Мамри и Инфелиго? Что скажет почтенный лорд Сирр? А вы, благороднейший господин Аполлион? Позволю себе ещё раз повторить свои дерзкие слова: с какой стати я должен здесь сидеть и выслушивать дурацкие, ничего не значащие реверансы и намёки? Ответьте мне, досточтимый Аполлион. Придумайте хоть сколько‑нибудь убедительное обоснование – и я готов согласиться с вами.

Закончив свою речь, Симионт широко улыбнулся уже без тени смущения.

В глазах Аполлиона вспыхнула нешуточная злоба.

– Господа, господа! – вмешался в разговор лорд Сирр – высокий худощавый человек с абсолютно седой головой и диковинными красными глазами, похожими на глаза орла с герба на стене. – Почтенный Симионт! Досточтимый Аполлион! Прошу вас…

– Согласишься ты со мной или нет, – процедил Аполлион, – это касается только тебя. Я продолжу говорить, что считаю нужным.

С этими словами он снова снял очки, ещё раз протёр стёкла тряпочкой, а затем вновь водрузил на нос.

– Итак, всем известно, что пуск ракеты был произведён…

Рассказ Аполлиона был долог и изобиловал множеством любопытных и откровенно секретных подробностей. Разведывательные службы как России, так и Америки были бы немало удивлены, доведись им каким‑либо образом прослушать речи, произнесённые в этом зале.

Остальные шестеро членов Совета внимательно слушали «докладчика». Все, включая Симионта, который, правда, пытался напустить на себя скучающе‑безразличный вид. Лишь иногда – по самым важным для понимания дела деталям – кто‑то вставлял в монолог Аполлиона краткие реплики – дополнения и уточнения.

Закончив говорить, Аполлион вновь принялся пытать свои несчастные очки, в очередной раз надраивая их лоскутком замши.

– Теперь, уважаемые господа, – добавил он, помолчав, – прошу всех высказать свои суждения. Я огласил лишь факты, только факты, ничего, кроме фактов. Любой из вас вправе относиться к случившемуся так, как он считает нужным. Но всех нас сейчас должен волновать один вопрос: что последует за инцидентом и чем это может грозить нам.

– Что последует, что последует? – фыркнул Инфелиго. – Что темнить‑то? Война, я полагаю. Тут и гадать не о чем. Американцы и русские раздерут друг друга в клочья, уничтожат все, что смогут. А вы – Ауэркан и Пилиардок, – куда вы смотрели? Почему не предотвратили инцидент? Должны, кажется, понимать, что от большой войны нам всем тоже не поздоровится.

– Да, почему? Почему?! – поддержали Инфелиго лорд Сирр и Мамри.