– Вам нравится делать больно (голос по‑прежнему был совершенно спокоен)? Вот как…

Желтожопый… (о черт, всем как‑то сразу расхотелось называть его так даже в мыслях) шагнул вперед и наступил на вывернутую ногу Гроба, тот снова завизжал, да так, что тучи ворон, оккупировавших верхушки деревьев, со страшным гамом взметнулись в воздух. А жел… парень или, вернее, мужчина (когда они разглядели его вот так, вплотную, всем стало ясно, что, принимая его за студента, они несколько обманулись с возрастом) слегка пошевелил ногой, отчего Гроб вновь взвыл на два тона выше и на пяток децибел громче. Несколько мгновений кореец поигрывал ступней, как бы регулируя громкость воплей, а затем убрал ногу. За редким частоколом деревьев все так же пролетали машины, над головами носились суматошные вороны, но всем показалось, что в скверике наступила оглушительная тишина. Мужчина обвел всех каким‑то спокойно‑равнодушным взглядом, а затем так же негромко проговорил:

– А если больно будет вам? – Он вновь поставил ногу на сломанную конечность Гроба, да еще и перенес на нее вес своего тела. На этот раз вой Гроба почти перешел в ультразвуковую область…

– Как это сладко – видеть страх в глазах других. – Голос звучал негромко и даже, пожалуй, немного печально… – Вот только что они шли навстречу, такие чистенькие, независимые, или наоборот, испуганно отводящие взгляд и страстно желающие, чтобы Господь пронес… а сейчас валяются перед вами в пыли. Они могут быть умнее вас, богаче, образованнее, талантливее, но это уже ничего не значит. Потому что в этот момент они – дерьмо, а вы – боги. Не так ли? – Кореец (китаец?) замолчал и вновь воткнул в них испытующий взгляд. Но все стояли словно в оцепенении, потупив глаза в землю. Гроб уже не мог визжать, а только хрипел, мелко дрожа красным лицом, покрытым бисеринками пота. Но азиат никак на это не реагировал. И это было самое страшное… Парни в стае все как один были крепкими (ну, может быть, кроме Бабла) и не раз ходили стенка на стенку, так что боли никто из них не боялся. Если ты любишь бить – будь готов, что однажды отметелят и тебя самого. Никто не мог стать полноправным членом стаи, не пройдя через «посвящение», когда стая испытывает тебя на прочность. Да и этот кореец, какой бы он там ни был мастер кунфу или еще чего там такого, и за что бы не устоял против полутора десятков крепких парней… Так что это охватившее всех оцепенение могло кому‑то показаться несколько странным. Если не брать в расчет вот это неестественное спокойствие… Человек – суть коллоидный раствор. Для того чтобы вершить то или иное продолжительное действие, ему требуется изменить свою химическую структуру, существенно повысить концентрацию того или иного химического вещества в своей крови. Например, в преддверии драки мозг дает команду на резкое повышение в крови концентрации адреналина и некоторых других гормонов. Кровь тут же разносит эту адскую смесь по всем клеткам, и это резко повышает энергоотдачу мышц, увеличивает скорость реакции, выносливость, повышает болевой порог, и все для того, чтобы человек мог выдержать напряжение и боль схватки, выдать пик своих возможностей, устоять и выжить. Но… этого мало! Самая совершенная гоночная машина, самый эффективный боевой самолет – ничто без великолепного пилота. Поэтому та же кровь, донося этот задуманный природой коктейль до мозга, заставляет мозг возбуждаться, что приводит человеческую психику в неустойчивое, пограничное состояние, убирая запреты и заслоны, выработанные цивилизацией, гражданскими законами, моральными нормами, и оставляя только то, что помогает выжить… Не раз матери вполне воспитанных и обеспеченных детишек, узнав о том, ЧТО натворили их любимые чада, потерянно восклицали: «О, боже, как он мог?! Он всегда был таким воспитанным, таким послушным…».