– По крайней мере, та, что лежит передо мной, – ответил он.

– Кажется, мы нашли вашу добычу, – объявил Холмс. – Это избавит вас от очередной ночи бесцельного хождения по городу.

– Благослови вас Бог, – отозвался Каррутерс. – Вчера я был просто в бешенстве. В Лондоне совершенно невозможно отыскать чей-либо след.

– Полагаю, все дело в привычке, – сказал Холмс. – Я уже много лет охочусь исключительно в городе. Однако и теперь, когда я уверен, что знаю здесь каждый дюйм, мне постоянно приходится сталкиваться с сюрпризами.

– Боюсь, что я привык охотиться в другой местности, – признал Каррутерс. – Я крайне редко появляюсь в столице. Истинный путешественник по-настоящему счастлив лишь вдали от места, которое не совсем справедливо называет своим домом.

– И вы отовсюду привозите охотничьи трофеи? – уточнил я.

– Вовсе нет. Я отнюдь не настаиваю на праве называться охотником. Хотя у меня, конечно же, было много возможностей попробовать себя в этом деле. Как я уже сказал, мне довелось побывать в разных странах, но больше всего меня привлекают неисследованные и опасные области земного шара. Я не раз помогал Майкрофту и его разведывательной службе. Когда ему понадобилось найти этого жестокого и непредсказуемого человека, бросившего вызов самой природе, боюсь, у Майкрофта на руках был не такой уж и большой список кандидатов. – Он наклонился к нам и улыбнулся. – И смею предположить, что многие из них находились далеко от столицы.

– Моему брату было совсем не просто отыскать людей, на которых он мог бы положиться, – заметил Холмс.

– Разумеется, – согласился Каррутерс. – Охотники за крупной дичью редко могут удержаться от хвастовства. Это обязательная часть охотничьего ритуала. Мне все уши прожужжали рассказами о победах над тиграми.

– В любом случае той добычей, на которую нам предстоит охотиться, нельзя будет похвастаться, – напомнил я. – И повесить головы убитых животных на стену тоже не получится.

– Превосходно, – сказал Каррутерс. – Мне всегда больше нравилось наблюдать за живыми зверями, чем за мертвыми. Но если речь идет о спасении невинных жизней, я сделаю свой выстрел, как только представится возможность.

Утолив голод, он откинулся на спинку стула.

– Несколько лет назад мне пришлось так поступить, чтобы спасти от гибели жителей небольшой деревушки в Гималаях. Стая волков обосновалась рядом с их домами. Хищники прокрадывались по ночам в хижины и похищали младенцев прямо из колыбели.

Крестьяне говорили, что это наказание, посланное им из джунглей за недостаточно усердную работу. Я пытался объяснить, что это не так, и позвал местных охотников с собой, чтобы вместе перебить стаю. Но ни один не согласился, и я представил себе, как жители деревни будут пропадать каждую ночь, пока в живых не останется никого, кроме самых быстроногих и неаппетитных.

Мне пришлось нарушить главное правило тех, кто выбрал своей целью изучение иных стран и культур. Но я не мог стоять в стороне и наблюдать, как умирают люди. Я видел, как сдерживали слезы родители пропавших малышей, не решаясь прогневать богов, якобы ниспославших им эту напасть. Я не мог не вмешаться. Два дня я выслеживал волчью стаю. – Он неторопливо сделал глоток из чашки. – Но с тех пор в деревне не пропал ни один ребенок.

– Однако можно сказать, что все происходило согласно законам природы: слабый становился пищей для сильного.

– Естественный отбор, – проворчал Каррутерс. – Не знаю, насколько естественным можно считать мой ремингтон, но меня он вполне устраивает.