– …ейродеструктор кромссает мозговые клетки, корежит и ссминает, как удар кувалды, а здесь имеет место аккуратненькое извлечение информации. Ума не приложу, как такое вообще можно ссотворить!

– Может быть, аппаратура глючит? Или программная система сбоит? В базе данных ошибочный адрес выскочил, и зета-луч не конвертируетс…

– Тоби, – бесцеремонно перебивая командира группы, «синий» капрал Шар’ячикч мрачно сверкнул багровыми глазками, – поверь мне и моему опыту, уж что-что, а железо и ссофт в этом захолустном лупанарии хоть и допотопные, но вполне надежны. Нам ничего не осстается, как поверить собственным глазам. Иначе придется отрицать абссолютно ВСЕ, нарабатываемые тысячелетиями, методы познания природы. Он не мог нормально жить с таким мозгом. Этот парень полный… нет, полнейший идиот! Интеллект его сслизан практически напрочь. ВСЯ приобретенная информация забрана. Словно кто-то переписсал личность на другой носитель, а оригинал очистил… почти. Оссталось чуть-чуть, примитивные инстинкты: не забыть как дышать, само собой, ну и пожрать там, попить, испражниться, то, се, на уровне чисстой физиологии… при самом оптимистическом раскладе – захотеть ссамку…

– В общем-то для зема вполне нормальный набор жизненных функций, – вставила надзирательница в чине прапорщицы, инспектировавшая местную эрсеровскую полицию, – животные они и есть, зверюги, что с них взя…

– Но это вовсе не значит, что мозгов у них нет, – поспешно оборвал инспекторшу Припак Йочч; пилот ДиланКомазини, который сидел на нижней ступеньке лесенки, ведущей в боковой люк гравискутера, благодарно посмотрел на заместителя командира. Завиггер-сержант приятельствовал с чиф-капралом – сказывалось биологическое родство высших приматов, наверное.

– О да-а! Этого добра у них хоть завались! – демоголо колоритной инспекторши подпрыгнуло и выбросило макушечным ртом фонтанчик густой слюны. Лилово-сизые потеки залили шишковатую, словно коростой изъязвленную, квадратную голову ее, и никомедец с нашивками чиф-сержанта едва сдержался, чтобы не отвернуться от проекции прапорщицы. Невежей и ксенофобом он показаться не желал. «В конце концов, у зцич’чущ это всего лишь внешнее проявление сарказма, насколько мне известно», – подумал Тобикс, унимая приступ тошноты, и раздраженным тоном бросил:

– Прекратить болтовню!

Завиггер, стоявший совсем рядом, внимательно посмотрел на командира. И ветеран-никомедец отвернулся, демонстративно изобразив, что раздумчиво осматривает портал ратуши; чтобы не показывать, как устало затягивается веком его единственный глаз. С той треклятой минуты, как эксперт доложил ему, что мозг жертвы «высосан», старый детектив чувствовал себя полнейшим дилетантом – «салатным» новичком, только-только напялившим черный шлем. Заурядное убийство стремительно превратилось в немыслимую головоломку.

И все из-за этой несчастной кучки слизи, изборожденной морщинками… точнее, уже нет, извилины-то рассосались почти все, вон какой младенчески-гладенький.

Раскрывшийся глаз никомедца смотрел уже не на молодую женщину (которая по канонам расы зцич’чущ выглядела потрясающе шикарно: пучок стебельковых гляделок, масса волос, множество разнообразных конечностей, шкафоподобный корпус, усеянный различными отверстиями), а на мозг зема, спроецированный капралом для всеобщего обозрения. Вот оно, висит в метре от заснеженного пластибетона уличной мостовой, хищное, злобное, вечно голодное и беспощадное вместилище разума.