Наташа иногда заглядывала в эти альбомы, но объяснения не слушала.

– Ты зря не запоминаешь, что мы рассказываем. Тебе это все достанется, и ты не будешь знать, что с этим делать. А так нельзя, на тебе большая ответственность. Ты должна будешь своей семье это рассказывать, – как-то упрекнула ее бабушка.

– Хорошо, как-нибудь все посмотрю, – не стала расстраивать ее Наташа, – вот только ремонт закончится.

– Когда он закончится, это все опять ляжет на полки. До следующего ремонта, – вздохнули родственницы. – Вот, например, твой прадед. Очень был строгий. Но и добился многого.

Тот старый альбом был последним в стопке, но именно за ним потянулась Наташа, уселась в кресло и стала его листать. Рассмеялась, обнаружив молодую легкомысленную бабушку с котенком в руках. Потом шли групповые портреты гимназистов, студентов, каких-то отдыхающих. Наташа безуспешно пыталась отгадать родственные черты в лицах сфотографированных людей, и тут ее взгляд упал на большой дореволюционный снимок. Часть улицы, мостовая, экипаж, человек с тросточкой. Пейзаж был удивительно знакомым. Наташа перевернула страницу, посмотрела на чью-то свадьбу, а затем опять вернулась к снимку. «Что это такое? Почему, мне кажется, что я это уже видела? – думала она. – Человека этого я не видела точно, лошадь как лошадь, улица, тротуар. Вдали фонарь. Что еще? Еще подъезд, круглое окно над парадным входом. Дом… Ох ты, да это же наш дом!» Сомнений не было, на старом снимке – дом, в котором она жила! Теперь Наташа смотрела на него с огромным удовольствием, узнавала, сравнивала. Так, двери подъезда сейчас другие. Современные, в узкую дощечку, а на снимке это тяжелые деревянные двери с резными планками. Небольшие химеры по углам сохранились, хотя их внешность и претерпела изменения. Наташа вспомнила, как несколько лет назад дому меняли крышу, и теперь она была плоская, тогда как на снимке явно видно, что она остроконечная.

– Что ты там делаешь?! – неожиданно раздался над ухом голос бабушки. Наташа даже не услышала, как хлопнула дверь. Бабушка и тетя вернулись с только что купленными обоями.

– Фотографии рассматриваю, – сказала Наташа. – И знаете, что я нашла? Старинную фотографию нашего дома. Представляете, наш дом! Почти такой же. Там еще какой-то мужик с тросточкой…

– Наташа, что это такое за «мужик»? – недовольно поинтересовалась бабушка. – На худой конец, мужчина. Но не мужик. Это знакомый твоего прадеда, моего отца. Не помню фамилию, но звали Леонидом.

– Не важно, – воскликнула Наташа, – главное – наш дом! Понимаете, так странно видеть его на старой фотографии!

В прихожей воцарилось молчание, потом бабушкин голос спокойно произнес:

– Ну почему же странно. Это действительно наш дом. И он всегда был нашим.

– Раньше Северцевы жили в этом доме? – уточнила Наташа.

– Раньше весь дом принадлежал Северцевым.

– Как весь? Или ты имеешь в виду, что только эта квартира? – Информация не укладывалась в Наташиной голове.

– Да. Весь дом. Просто не всегда об этом можно было говорить.

– Но сейчас на дворе, слава богу, восемьдесят девятый год. Времена меняются, – вмешалась тетя. – Этот дом построил твой прадед. На свои деньги. И открыл в этом доме одну из лучших гостиниц Москвы. О ней ходили легенды. Она называлась отель «Норд». В Петербурге, правда, был тоже отель «Норд», и вообще тогда это было модное название. Но прадед исходил из других соображений. Ему нравилось, что название перекликается с фамилией. Северцевы – Север – Норд.