Он потирал руки, радуясь, что наконец-то цель близка и никакое препятствие не может его остановить. Не в силах противостоять желанию поделиться с кем-то своим счастьем, хоть это и не было в его привычках, он воскликнул:

 — Извините, мадемуазель, за мое веселое настроение. Сражение было тяжким, и именно поэтому мне так отраден успех.

 — Законный успех, месье, вы имеете полное право быть собой довольным.

 — Благодарю. Однако что за странной дорогой мы едем! Шофер что, не слышал?

 В этот момент машина выезжала через Нейи за пределы Парижа. Что за черт! Ведь не может же быть улица Перголез за городской чертой!

 Шолмс опустил стекло, отделявшее их от водителя.

 — Эй, шофер, вы не туда поехали. Улица Перголез!

 Тот не отвечал. Шолмс крикнул снова:

 — Говорю вам, езжайте на улицу Перголез!

 Тот опять не ответил.

 — Ах, так! Да вы оглохли, дружок. Или нарочно делаете… Нам сюда не нужно… Улица Перголез!.. Живо назад, да побыстрей!

 Тот продолжал хранить молчание. Англичанин не на шутку встревожился. Он взглянул на Клотильду: на ее губах играла чуть заметная улыбка.

 — Чему это вы улыбаетесь? — пробурчал он. — Это происшествие не имеет никакого отношения… от этого ничего не изменится…

 — Абсолютно ничего, — ответила она.

 И вдруг его пронзила догадка. Привстав, он повнимательнее взглянул на человека, сидящего за рулем. Вроде тот был пошире в плечах, этот держится свободнее… Он весь покрылся холодным потом, руки так и сжимались в кулаки, Шолмс все больше и больше убеждался в страшной вещи: этот человек, это был Арсен Люпен.

 

 

— Ну, что скажете, господин Шолмс, о нашей маленькой прогулке?

 — Чудесно, дорогой месье, просто чудесно, — отвечал Шолмс.

 Никогда в жизни не приходилось ему делать над собой таких неимоверных усилий, чтобы без дрожи в голосе произнести эти слова, не показать, какие в нем в тот момент бушевали страсти. Но уже в следующий миг наступила бурная реакция, ненависть и бешенство прорвались, унося последние остатки воли, и, выхватив револьвер, Шолмс наставил его на мадемуазель Дестанж.

 — Сию минуту остановитесь, Люпен, сию же секунду, иначе выстрелю в мадемуазель.

 — Посоветовал бы вам целиться в щеку, если хотите попасть в висок, — не поворачивая головы, ответил Люпен.

 А Клотильда произнесла:

 — Максим, не гоните, дорога скользкая, мне так страшно.

 Она все так же улыбалась, не сводя глаз с дороги, расстилавшейся перед автомобилем.

 — Пусть остановит! Пусть сейчас же остановит! — в бешенстве прокричал ей Шолмс. — Вы что, не видите, я способен на все!

 

Дуло револьвера коснулось завитков Клотильды. Она прошептала:

 — Максим такой неосторожный! На этой скорости нас обязательно занесет.

 Шолмс запихал оружие обратно в карман и схватился за ручку двери, готовый выброситься из машины, несмотря на всю несуразность подобного поступка.

 — Осторожнее, месье, — предупредила Клотильда, — там за нами едет машина.

 Он высунулся в окно. Действительно, за ними следовала огромная, кровавого цвета, с удлиненным носом жутковатого вида машина, а внутри сидели четверо мужчин в кожаных куртках.