Так и пер до самого конца площади, а потом улицы. Спиной чувствовал, и полковник, и фея провожают меня взглядами. Типа, не вхерачится ли «сынок» башкой в угол первого дома, попавшегося на пути. Очнулся, когда понял, что ушел уже далеко. Встал на месте и думаю, что это было? А внутри такое теплое-теплое чувство разливается. И синие глаза перед собой вижу.

— Твою ж мать… Этого мне только не хватало.

Глава 25

Девушку, как оказалось, звали Катей. И была она, как оказалось, дочерью командира бригады. Это я все разузнал, едва только вернулся в часть. Прилепился к сержанту Стегачеву. Чему он, ясное дело, рад точно не был.

— Соколов, че тебе надо, не пойму? — «замок» буквально прятался от меня по всему расположению. Так я его достал своими тупыми расспросами.

— Товарищ сержант, вот вы влюблялись?

— Ты совсем манданулся? Влюбляться надо в себе подобных. А не в дочку комбрига. — Выдал Стегачев.

Потом немного подумал. Догадался, что фраза его звучит несколько двусмысленно, и добавил, уже нормальным тоном.

— Соколов, не знаю я эту Катю. Видел ее несколько раз, она в части была. Мельком. С комбригом. Иди вон, к лейтенанту Старикову. У него спроси. Он обо всем в курсе.

Я поблагодарил и, развернувшись, собрался отправится на поиски «взводного».

— Эй, Соколов! — Окликнул меня сержант. — Ты только ему в лоб не говори. Как мне. Иначе увольнительных до конца службы не увидишь. У нашего комвзвода любовь только одна — армия. И он верит, что все мы чувствуем то же самое.

Я советом Стегачева воспользовался. Потому что идейный фанатизм лейтенанта, дело известное. Он им изрядно всех подзамудохал.

Обманными маневрами, сославшись на то, что в городе встретил комбрига, повел себя, как дурак, а теперь переживаю, выяснил все, что взводный знал о Кате.

Оказалось, ей недавно исполнилось восемнадцать. Поздний ребёнок. Полковнику то уже ого-го, куда перевалило. Поэтому на Катеньку с детства дышат, надышаться не могут. Пылинки сдувают. Учится она в медицинском. Характер имеет замечательный. И вообще, как в старом кино. Умница, красавица, спортсменка, комсомолка.

А еще выяснил, что лейтенант Стариков, может и предан армии до самой печенки, но тоже не прочь завязать с дочерью комбрига знакомство. Это стало понятно по той интонации, с которой взводный говорил о Катеньке. У него даже голос менялся и глаза блестели.

У нас с Соколовым на этой почве приступ ревности случился. Потому что лейтенант, в отличие от меня, имел прекрасную возможность покидать военную часть. А значит, его шансы завязать с Катенькой хоть что-то, гораздо реальнее.

Тут я, конечно, призадумался. Во-первых, что скрывать, никогда ничего подобного не испытывал. Женщин всегда воспринимал, как очень приятный аспект жизни, но периодически меняющийся. А в данном случае просто заклинило меня на Катеньке и мандец. Даже сниться начала.

Посоветоваться было не с кем, кроме моего друга Исаева. А он и правда стал другом. Особенно способствовало нашему сближению большое количество времени, проведённое в стенах Ленинской комнаты, когда трудились над задачами замполита.

— Слушай, как это здо́рово! — Исаев к моей внезапной любви отнесся с энтузиазмом. Будто это вообще не я, а он влюбился.

Блаженный Олег принялся вдохновенно придумывать, как мне познакомиться со своей феей. А я, между прочим, даже начал ее мысленно считать «своей». Вот как меня плющило. Или не меня, не знаю. Начал даже подозревать, может, это у Соколова гормоны так разгулялись. Ну, а что еще тут думать? Хрен поймешь, в общем. Сам-то я не сопливый пацан, чтоб столь сильно слюни пускать. Как идиот, честное слово.

Идеи, конечно, у Исаева были, одна фантастичнее другой.