В эти минуты Артур представлял себе своего отца, человека сильного и сурового: «Драть колотить, а ну живо возьми себя в руки! Распустил сопли, как девчонка!» И вздергивал подбородок, и пытался не терять мужества.

Похоже, этот этап он преодолел.

Первые мрачные дни Артур помнил неотчетливо. Как будто по черно белому телевизору с дрожащей картинкой ему показывают, как он бесцельно шатается по дому.

Честно говоря, Бернадетт тогда ему очень помогла. Она возникла на пороге, как джинн из бутылки, и заставила Артура пойти и принять ванну, пока она готовит обед. Артур не хотел есть. Еда его больше не радовала, и вкуса он не чувствовал.

«Ваше тело – это паровоз, которому нужен уголь, – отвечала Бернадетт всякий раз, когда он протестовал против пирогов, супов и тушеного мяса, которые она ему приносила, разогревала и ставила на стол. – Иначе он никуда не доедет».

Артур не собирался никуда ехать. Он даже из дома выходить не хотел. Маршрут у него был один – вверх по лестнице, чтобы принять душ и лечь спать. Больше он ничего не желал делать. Чтобы не вступать в лишние споры, Артур ел принесенное Бернадетт, притворялся, что слушает ее болтовню, читал ее листовки. Но больше всего ему хотелось, чтобы его оставили в покое.

Однако Бернадетт оказалась упрямой. Иногда Артур впускал ее, а иногда ложился на кровать и натягивал на голову одеяло либо включал режим «статуя». Но Бернадетт не сдавалась.

Позже, тем утром, будто почувствовав, что Артур вспомнил о ней, Бернадетт снова позвонила в дверь. Артур, который в это время был в гостиной, застыл, раздумывая, стоит ли открывать. В воздухе пахло беконом, яичницей и свежеподжаренными тостами – другие обитатели Бэнк авеню приступали к завтраку. В дверь вновь позвонили.

«Ее муж Карл недавно умер, – сообщила ему Мириам несколько лет назад, наблюдая за Бернадетт на каком то церковном празднике, где та продавала кексы и шоколадный пирог. – Мне кажется, люди в горе ведут себя одним из двух способов. Одни застывают в обнимку с прошлым, а другие, наоборот, отправляются навстречу новой жизни. Эта женщина с рыжими волосами из вторых. Она не оставляет себе свободной минуты».

«Ты ее знаешь?»

«Она работает в бутике „Леди би лавли“. Я там купила темно синее платье с жемчужными пуговицами. Она сказала мне, что в память о муже решила печь всякие вещи и раздавать людям. Что тем, кто устал, одинок, переживает горе или просто выбился из сил, надо хорошо питаться. По моему, она молодец, что помогает другим».

С тех пор Артур стал замечать Бернадетт чаще на летней школьной ярмарке, на почте, в саду, где она, в цветастом халате, подрезала розы. Они говорили друг другу «добрый день» и этим ограничивались. Иногда он наблюдал, как Мириам и Бернадетт болтают на улице. Они смеялись, обсуждали погоду и уродившуюся в этом году клубнику. Бернадетт говорила так громко, что Артур слышал ее, не выходя из дома.

Она была на похоронах Мириам. Артур смутно помнил, как она подошла к нему и погладила по руке. «Если вам что нибудь понадобится, просто скажите», – произнесла она, и Артур удивился – что может ему понадобиться от нее? А потом Бернадетт стала регулярно появляться на пороге его дома.

Вначале ее присутствие раздражало Артура. Потом он испугался, что Бернадетт рассматривает его как кандидата на должность нового мужа. Ничего подобного он не планировал. Ему никто не был нужен после Мириам. Но за все эти месяцы Бернадетт не дала ни единого повода подумать, что испытывает к нему неплатонические чувства. Артур был лишь одним из многочисленных вдовцов и вдов, которых она навещала.

– Пирог с мясом и луком, – объявила Бернадетт, когда Артур открыл дверь. – Только что из духовки.

Она шагнула в прихожую, держа пирог перед собой на вытянутых руках.