– В жару бывает душно. Но сейчас хорошее время. Мириам любила солнце. Она говорила, что ей, как ящерице, необходимо тепло.

Артур улыбнулся. То же самое Мириам говорила и ему. Стоило на небе появиться хоть лучику солнца, как она брала журнал и отправлялась в сад загорать.

Они сели пить чай у фонтана.

– Я дитя привычки, – сообщил Раджеш. – Каждый день я пью чай в одно и то же время. И газета, за чтением которой я провожу ровно полчаса, должна быть сложена так, а не иначе.

– Значит, я нарушил распорядок дня.

– Вы его не нарушили. Вы его улучшили. Встряска бывает полезна.

Артур рассказал Раджешу о своем распорядке дня, который из источника успокоения превратился в тюремные правила. И уже собирался сказать, что вырвался он из этого круга благодаря замечательной женщине по имени Бернадетт. Но вдруг понял, что сделал это сам. Он нашел браслет. И позвонил мистеру Мехра. Все перемены, произошедшие в его жизни, – его рук дело.

– Я помню, что Мириам не очень любила соблюдать распорядок. Она ценила свободу, – произнес Раджеш. – Я думаю, что Мириам была выдающимся человеком. Она прожила счастливую жизнь?

Артур не раздумывал ни секунды.

– Да, – с гордостью сказал он. – Она была вашей няней. И играла с тиграми. Поэт посвятил ей стихи. Она вдохновила художника на великолепную картину. Она была замечательной матерью. Мы с ней любили друг друга всем сердцем. Да, она была удивительным человеком.

Артур подождал, пока Раджеш нальет себе чаю, затем сделал глоток из своей чашки. Изящная, фарфоровая, она была расписана крошечными розами. Мириам бы очень понравилась.

Их с Мириам пути были как будто зеркальными отражениями друг друга. Ее жизнь, бурная и яркая, после встречи с ним стала тихой и спокойной. Он же, напротив, никогда не мечтал ни о чем большем, чем семья и дети, – но вот он здесь, сандалии побелели от песка, лодыжки обгорели на солнце, жизнь поменялась самым неожиданным и чудесным образом. И привела его сюда Мириам.

– Вы, наверное, хотите посмотреть на ее комнату?

Артур кивнул, у него перехватило дыхание.

Комната, в которой когда то жила Мириам, оказалась совсем маленькой. В ней помещалась простая деревянная кровать и письменный стол. На белых оштукатуренных стенах остались отверстия – там когда то висели фотографии и картины. Артур представил себе, как Мириам сидит за этим столом, смеется, глядя в окно на играющих детей, и крутит в пальцах стеклянный шарик. Возможно, здесь она писала Сонни жизнерадостные письма, не подозревая, какая трагедия ее ожидает по возвращении.

Артур стоял у окна, прикрыв глаза и подставив лицо солнцу. Обгоревшую шею уже пощипывало – именно так, как Артур любил.

В кармане завибрировал телефон.

– Добрый день, это Артур Пеппер. Чем могу помочь? – сказал он, не глядя на экран. – А а, привет, Люси. У меня все в порядке. Пожалуйста, говори быстрее. Мобильная связь здесь дорогая. Можешь за меня не беспокоиться. Здесь потрясающе красиво, а мистер Мехра и его семья очень гостеприимны. Я представил себе твою мать в этом доме в молодости. Думаю, она чувствовала себя счастливой и свободной, вся жизнь была у нее впереди, как у тебя сейчас. И у меня. Жизнью надо наслаждаться. Мама хотела для нас именно этого. Все, дорогая, до свидания. Рад был тебя услышать. Целую.

Артур сунул телефон обратно в карман. Тихо улыбнувшись, он положил слона на кровать, на его законное место, и вернулся в сад.

– Дочь звонила, – сообщил он мистеру Мехра. – Волнуется за меня.

– Сначала мы волнуемся за детей, потом они за нас, – ответил тот. – Такова жизнь. И ею надо наслаждаться.

– Я буду.

– Знаете, мы с Мириам каждый день ходили в деревню. Мы любили покупать в булочной по батону и выедать из них мягкую серединку по дороге домой.