Эвин огляделся. Один кусок лежал на столе, и был тот кусок единственным в доме. Где второй-то взять?

– Дак нету больше, Дедушка, – тихо выговорил озадаченный хозяин. – Только один вот… Было б, разве не дали? Да ты подожди, мы на соседний хутор пошлем, накупим всего вдосталь, деньги-то есть.

Но старик не смотрел на хозяина, старик смотрел на мальчика.

Эвин взял кусок лепешки со стола, повертел в руках… И вдруг его осенило. Он разломил этот кусок пополам и протянул Дедушке.

– Молодец! – рассмеялся тот и поправил свою огромную косматую шапку. – Будет из тебя толк, юный господин!

– Вот и ладно! – обрадовался Сим. – Вот и хорошо! Вот и отправляйтесь с э-э… с Дедушкой! Куда ж деваться, коли так вышло, нечистый дух меня попутал, и не могу я теперь вас дальше сопровождать? А веление сэра Альвы твердое было: если сказал два месяца в Красном лесу пожить, знать, надо выполнять. Он господин ваш и дядюшка! А как поправлюсь я, так вас и заберу. Тем более что в лесу жить интере-есно! Там, небось, эльфов видимо-невидимо! Видали хоть раз, как они ночами на лунных лучах танцуют?.. Я так раз видал. О, такое не забывается…

И подмигнул Дедушке, наверное, чтобы тот поддержал его. Но Дедушка не поддержал.

– В нашем лесу эльфов нет, – просто сказал старик. – Они не во всяком лесу живут, им особые деревья нужны, которые им силу дают. А наш лес обыкновенный, человечий да звериный.

Такая бесхитростная откровенность неожиданно подкупила Эвина. Старик вдруг сразу перестал быть страшным. А вот интересным – нет, не перестал.

– Ладно уж, – сказал мальчик ему. – Пойду с тобой… Далеко твой дом?

– Врать не буду, юный господин, далеко, – ответил старик. – Пойдем.

И они пошли.

Когда тебе семь лет, все вокруг кажется огромным. Но Красный лес, верно, и вправду был необъятным – старик и мальчик шли уже второй день, а ему конца и краю видно не было. Под сенью краснодубов Эвину действительно стало намного легче: на душе посветлело, и слабость почти совершенно ушла из тела. Вот только нескончаемая прогулка в конце концов стала надоедать. Все вокруг одно и то же, все скучно: деревья, деревья, деревья… кусты и трава, и снова деревья; стрекот назойливо лезущих в глаза и нос насекомых, птичий писк; когда ветерок дохнет, когда солнце выглянет в просвет ветвей – вот и все разнообразие. И все припасы, купленные в дорогу заботливым Симом, съедены, и все досужие разговоры переговорены (к тому же не очень-то и поговоришь на ходу). Да и вообще, для семилетки, только что оправившегося от болезни, пеший лесной поход, что и сказать, штука тяжелая. И хоть Дедушка через каждые два-три часа устраивал короткие привалы, к концу второго дня Эвин все равно едва держался на ногах. Больше всего ему хотелось бухнуться под какое-нибудь случайное дерево, свернуться калачиком и уснуть на неделю-другую. Только упрямство и дворянская гордость не позволяли ему сделать это. Почему это какой-то безродный старикашка может идти без устали, а он нет?

Но упрямство упрямством, гордость гордостью, а тот факт, что ты на этом свете даже и десятка лет не прожил, никуда не денешь. И Эвин поступил так, как на его месте поступил бы любой ребенок его возраста: принялся ныть, всячески показывая, что ему трудно.

– Далеко еще твой дом? – канючил Эвин.

– Отсюда не видать, – отвечал Дедушка.

– Ночевать опять на земле? Без перины и подушки?

– Добрая усталость, юный господин, лучшая перина и лучшая подушка…

– Да холодно же!

– Холод не жара, перетерпеть можно.