– Ну, вам виднее, Гвидо, – тут же заметил повернувшийся к нему Конрад. – Вы были при Хаттине, вам лучше знать, где Истинный Крест, который вы оставили врагам.

Маркиз не упускал случая уколоть короля Иерусалимского былым поражением. И Гвидо замолчал, только его быстро брошенный в сторону де Шампера взгляд умолял о поддержке.

Тут в разговор вступил Балиан Ибелин. Это был кряжистый, уже немолодой воин, палестинский барон, родившийся и всю жизнь проживший в Иерусалимском королевстве. Балиан, зная местные обычаи, стал уверять, что на Востоке нет ничего особенного в том, что торг затягивается. Саладин, щедрый и великодушный, готов дорого заплатить за доблестных воинов, защищавших Акру, но он любит сам ритуал торга.

– И мы должны снова ждать его решения? – Ричард откинулся на спинку кресла. Из-за его спины потоками вливался в полукруглую арку свет, и казалось, что сияние подчеркивает силуэт короля, от которого будто исходила угроза. – Тогда повторю: содержание двух с половиной тысяч пленников обходится нашей казне весьма недешево. Вы предлагаете ждать, Ибелин. Может, тогда вы готовы взять их себе на кормление? И пусть ваши люди охраняют акрцев, когда мы выступим в поход.

– Вы сами понимаете, государь, что это невозможно! – Барон всплеснул руками. – Мои земли захвачены Саладином, мне следует отвоевывать их, а на содержание пленных у меня нет денег. Поэтому я предлагаю… – Он осекся. Что он мог предложить? Ждать? А пленных повесить на шею Ричарда? Он не осмелился высказать это вслух.

Ричард сжал резные завитки на подлокотниках кресла.

– Когда вы, мессир Балиан, договаривались с Саладином о сдаче Иерусалима, вам удалось найти способ принудить его выполнить свои условия. Отчего же сейчас вы, кроме своего «предлагаю» невесть что, стали столь недогадливы?

– Тогда все было по-другому.

Ричард вдруг расхохотался.

– О да! Тогда христиане отступали, а теперь пришло наше время идти в наступление. Вы, мессир Балиан, прославленный защитник Святого Града, улавливаете разницу? А Саладин этим восточным торгом мешает нам нанести удар. И если раньше вы выставили условие, вынудив Саладина считаться с вами, мы сделаем то же самое. – Он глубоко вдохнул и продолжил: – Я уже отправил голубя с донесением к султану, а до этого сказал его брату аль-Адилю, что, если выкуп не будет внесен в оговоренный срок, торговаться и ждать мы больше не будем. И выступим!

Герцог Бургундский стукнул по столешнице своими большими волосатыми кулаками.

– Во имя самого Неба, как мы можем выступить, оставив за спиной Акру, где находится такое количество воинов Саладина? – воскликнул он. – Такая орава пленных наверняка взбунтуется, а если мы оставим малочисленную охрану… Вы понимаете, господа, что будет, если они перебьют наш гарнизон? Ведь эти пленные – отменные воины.

Собравшиеся загалдели. Нет, нет, они не могут выступить, рискуя потерять Акру, за которую столько сражались!

– Господа! – поднял руку Ричард, призывая их к вниманию. – Я для того и созвал вас, чтобы решить эту проблему. Учтите, не обговаривать ее, а решить.

Никаких предложений не последовало. Настала тишина. Только Конрад повторил, что у них еще есть надежда, что Саладин расплатится. Пустые слова. Командиры понимали, что султан попросту приковал их к Акре, что его затяжки с выполнением условий – всего лишь умелый ход, чтобы удержать крестоносцев от похода.

Шампер, сидевший подле магистра де Сабле, со своего места следил за присутствующими. Эти прославленные главы крестоносцев, столь часто утверждавшие, что ни в чем не уступают Львиному Сердцу и что он просто выбранный ими на время похода глава, сейчас, когда он передал им инициативу, попросту растерялись. Они ждали, что он возьмет на себя ответственность за решение, которое напрашивалось само собой.