Коренастый широкоплечий парень, смуглый и черноволосый, смотрел на него с явным интересом.

— Ты, падла, чего вяжешься? — истерично взвизгнул Таракан, когда поезд отошел и на перроне стало пусто. — Я здесь всегда работаю, кого хочешь спроси!

Смуглый парень заговорил на каком-то тарабарском языке. Впрочем, для Славы Таракана все языки были тарабарскими, способности к языкам и времени заниматься ими у него не нашлось, но английский он кое-как отличал на слух, а этот был совсем ни на что не похож.

— Че те надо? — снова попробовал Таракан завестись. — Что ты тут иностранца разыгрываешь?

— Плохо, Слава, — с отеческой грустью проговорил парень, — родного языка не знаешь! По карманам шаришь! А ведь ты сураи, древний повелитель мира.

— Чего? — Слава отшатнулся от парня: послал же Бог психа. — Что ты несешь такое? Крыша поехала, что ли?

Он снова попытался вырваться из сильных рук психа, но тот держал его крепче любых наручников.

— Ох, Слава, Слава! — с прежней грустью протянул тот. — Ну куда же ты собираешься бежать? Побираться да карманы чистить?

Только теперь до Таракана дошло, что незнакомый парень называет его по имени.

— Ты кто? — спросил он растерянно. — Ты откуда меня знаешь? Тебя что, Ахмед прислал? Так я Ахмеду плачу, без базара!

— Не ты Ахмеду, а Ахмед тебе платить должен!

— С чего бы это? — Таракан рассмеялся, хотя положение его было очень странным и не способствовало веселью.

— С того, — терпеливо и медленно, как глухому, повторил парень, — что ты — сураи, айсор, ассириец. Ты — и я тоже. Наш народ — самый древний народ на земле, мы властвовали миром, когда другие племена жрали в лесу лягушек и змей.

— Что ты несешь? — Слава, как уж, пытался вырваться из рук психа. — Ну, айсор я, а радости-то с того? Вот Ахмед придет, глаза выбьет, а то и кишки выпустит — будет тебе древний народ. Ты что, тоже айсор?

Парень кивнул.

Слава Таракан слышал, что в городе есть небольшая айсорская группировка, которая «разводит» своих соплеменников — по большей части холодных сапожников и мастеров по мелкому слесарному ремонту. Группировка маленькая, незначительная, существующая только потому, что крупным бандам неохота заниматься такой мелочью, как чистильщики обуви...

— Где твоя гордость? — продолжал внушать Таракану смуглый парень. — Ты, потомок гордого и великого народа, шаришь по карманам и платишь дань какому-то кривоногому Ахмеду!

«Ох, надоел! — думал Таракан. — Вот ведь привязался, нудит и нудит».

Вдруг, взглянув через плечо болтливого агитатора. Таракан заметил, что к ним приближается, переваливаясь на коротких кривых ногах, Ахмед.

«Вот только помянули его, и он тут как тут. Будет тебе сейчас древний народ!» — злорадно подумал воришка.

Ахмед приблизился, яростно сверкая маленькими колючими глазками, и выхватил из рукава выкидной нож.

Однако болтливый айсор, как будто у него были глаза на спине, чуть отклонился в сторону и не глядя ударил назад ногой. Нож вылетел из руки Ахмеда и свалился под перрон.

Ахмед охнул, схватившись за руку. Айсор необычайно ловким и грациозным движением ноги ударил Ахмеда в солнечное сплетение, и тот, отброшенный к стенке, затих.

К перрону подходил следующий поезд.

Таракан, воспользовавшись тем, что ловкий айсор отвлекся, нырнул в сторону и бросился бежать, но этот неутомимый парень в два прыжка догнал его, схватил за шкирку, как кошка хватает котят, и потащил вдоль перрона.