Он покачал головой.

– Если хочешь, работай дальше, я лучше просто почитаю.

– Ты вроде собирался сегодня заняться книгой? – спросила Морин.

– Может быть, завтра. Да, наверное, я начну завтра.

Барри проснулся от звука работающего факса. Щурясь, посмотрел на часы и с удивлением обнаружил, что уже почти восемь. А по слабому свету, пробивающемуся сквозь щели жалюзи, скорее шесть…

Барри толкнул Морин.

– Просыпайся! Восемь часов.

– Что? – Она приоткрыла один глаз.

– Проспали. Поздно уже.

Не столько понукания Барри, сколько звук факса заставил Морин все-таки вылезти из постели. Обнаженная, она прошлепала в ванную. Барри, лежа на боку, залюбовался ее попкой. Годы идут, а Морин по-прежнему хороша. Не будь у нее столько работы на сегодня, о которой напомнил зловредный факс, Барри снова затащил бы ее в постель, и ближайший час они посвятили бы бурному сексу в какой-нибудь извращенной форме, наверняка запрещенной в чинном штате Юта.

Ну, ничего не поделаешь. Барри встал, надел джинсы и поднялся в кухню. Достал коробку «Фрискис», чтобы покормить Барни, но когда отдернул занавеску на стеклянной двери, кота на верхней террасе не увидел. Барри спустился в спальню – Морин, уже одетая, застилала постель. Однако и там, выглянув из окна, он кота не обнаружил.

– Гм, – сказал Барри.

– Что такое?

– Барни куда-то делся.

– Я тебе говорила: пусть спит в доме! Там, снаружи, койоты, скунсы и бог знает кто еще шастает. Поищи его!

Барри вышел наружу, потрясая коробкой с кошачьим кормом.

– Барни!

Тишина.

– Барни?

Он опять встряхнул коробку.

Ни одна ветка не шелохнулась ни в кустах, ни на дереве, служившем коту лестницей с нижней на верхнюю террасу. Барри, нахмурившись, сбежал по деревянным ступенькам во двор и остановился как вкопанный.

Все цветы, которые они с Морин посадили, были безжалостно выдраны и свалены в кучу на дорожке между «Шевроле» и «Тойотой». Розовые кусты лежали на асфальте, пучки герани и бальзамина с прилипшей к корням землей – на белом капоте «Шевроле Субурбан». Луковицы раскатились по траве, словно мячики для гольфа.

Кто-то ночью пробрался во двор и уничтожил едва-едва оформившийся сад. Столько работы насмарку! Первой реакцией Барри была злость. Поймать бы этих уродов и набить морду как следует! Но к ярости примешивалось беспокойство. Скорее всего, это дети нахулиганили… Ага, больные на всю голову. И все-таки Барри было не по себе – почему мишенью стал именно их дом? Оглядевшись, он увидел, что все посаженные ими растения либо растоптаны, либо вырваны с корнями. Как будто по двору прошелся ураган. Устояли только сосны и кусты манзаниты.

И кота по-прежнему нигде не видно.

Взгляд остановился на почтовом ящике, и под ложечкой засосало. Барри подошел к ящику, замер на мгновение, потом рывком открыл полукруглую металлическую дверцу.

Пусто. Барри перевел дух – он только сейчас понял, что задерживал дыхание. Никогда еще он так не радовался своей ошибке – ведь был почти уверен, что найдет внутри изуродованный кошачий трупик. Он повернулся к дому – нужно было показать Морин все это безобразие, – и вдруг среди зеленых стеблей и пунцовых цветов на асфальте мелькнуло что-то черное и пушистое.

Барри сразу понял, что это, и все-таки подошел, наклонился.

Барни.

Мертвые кошачьи глаза уставились на бампер «Тойоты». Из пасти на асфальт натекла белая лужица пены. Не надо было быть специалистом, чтобы понять: Барни отравили.

Барри кинулся в дом, оторвал Морин от компьютера и потащил наружу.