Умберто настороженно прислушивался, навострив ушки на макушке. В одной руке он по-прежнему держал пустой бокал, другая рука тщетно шарила воздух в поисках бутылки. Казалось, он забыл, что мы забрали ее. Казалось, у него онемели пальцы, свободной рукой он поднял воротник пальто пиджака.

Заметив на столе позади миссис Рубиоль хорошенькую маленькую вазочку, я быстро выбросил из нее уже увядшие цветы и щедрой рукой наполнил ее виски.

— Будем пить отсюда, — предложил я. — Так проще.

— Если не ошибаюсь, вы Рыба, — проговорил Умберто, яростно раскачиваясь над миссис Рубиоль. — Я вижу это по вашим глазам. Не говорите мне, когда вы родились, скажите только дату…

— Он имеет в виду место… широту и долготу. Назовите заодно и азимут; ему будет проще.

— Минутку, минутку, — вмешался Умберто. — Не сбивайте ее с толку.

— Сбиваю? Ничто не собьет с толку нашу миссис Рубиоль. Я прав, миссис Рубиоль?

— Да, — пролепетала она.

Я поднес вазу к ее губам и влил в нее полчашки виски. В столовой Джеральд и Клод продолжали кормление из клювика в клювик. Казалось, они забыли обо всем на свете. В жутковатом, неестественном свете, слившиеся, как сиамские близнецы, они мне живо напомнили акварель, которую я недавно нарисовал. Она так и называлась: «Молодожены».

— Вы что-то хотели сказать, — напомнил я, глядя в упор на Умберто, который описывал круги вокруг своей оси и с замороженным изумлением таращился на «молодоженов».

— М-да, — ответствовал Умберто, медленно поворачиваясь в мою сторону, но не в силах отвести глаз от запретного зрелища. — Я хотел спросить, не дадите ли вы мне немного выпить.

— Сейчас я вам налью.

— Куда? — спросил он, глядя в дальний угол комнаты, будто там стояла чистая красивая плевательница, в которой было припрятано охлажденное спиртное.

— Интересно, — продолжал он, — куда запропастилась моя жена. Надеюсь, она не забрала машину. — Он выжидательно протянул свободную руку, словно был уверен, что бутылка вернется в исходное положение сама собой. Это напоминало замедленную съемку фокусника в индийских клубах.

— Ваша жена давно уехала, — сказал я. — С авиатором.

— В Южную Америку? Да она рехнулась! — Он сделал несколько нетвердых шагов по направлению к бутылке.

— Вам не кажется, что надо было бы спросить миссис Рубиоль, не хочет ли она тоже выпить? — намекнул я. Он замер, как вкопанный.

— Выпить? Да она уже и так вылакала не меньше галлона. Или у меня глюки?

— Дорогой друг, да она еще и наперстка не выпила. Она лишь понюхала, вот и все. Дайте-ка мне ваш стакан. Пусть она хоть попробует.

Он машинально протянул бокал. Не успел я его схватить, как он выронил его из рук и, развернувшись на каблуках, шатаясь, побрел на кухню.

— В этом доме должны быть еще стаканы, — хрипло пробормотал он, рассекая столовую, словно она была окутана густым туманом.

— Это ужасно, ужасно, — раздался голос Джеральда. — Стрельцов постоянно мучает жажда. — Пауза. Потом, резко, словно выжившая из ума, раскудахтавшаяся наседка:

— Эй вы, только не переверните там все вверх дном, вы, мелкий пакостник! Стаканы на верхней полке, слева, у стенки. Бестолковый вы стрелок. От этих стрельцов одни неприятности… — Опять тишина. — Между прочим, сейчас полтретьего ночи.