Я не понимала саму себя. Я злилась на нахала и восхищалась тем, что он смог пробраться ко мне вновь. Я хотела ему жестоко отомстить и одновременно получить незабываемое удовольствие самой. Я…

Черт возьми, я почти готова его простить и позволить отлюбить меня вновь, если он объяснит, что в конце концов происходит!

— М-м-м?

— Забыла… — покаявшись хриплым шепотом, когда его рука скользнула по бедру на попу, затем ниже и начала наглаживать ноги изнутри, лишь на миллиметр не доходя до эпицентра моего желания, я чуть поелозила и после протяжного стона, вызванного новым поцелуем в шею, попросила. — Расскажи сам… пожа-а-алуйста-а-а…

— Не сейчас.

Мужчина потянул меня за плечо, отстраняясь сам, а меня мягко укладывая на спину, и я, наконец, смогла его увидеть. Обнаженный, как и я, но при этом с неуместной ироничной улыбкой на губах.

— А когда?

Пальцы пробежались по моему лицу, убрали растрепавшиеся прядки, мимолетно погладили губы, а он всё молчал. Лишь улыбка… двусмысленная, многозначительная и такая… раздражающая!

— Эй!

— У меня есть имя, — одна рука без особых усилий удерживала мои запястья, прижав их к груди, пока губы обследовали мою шею.

Жадно, нагло… собственнически. Если бы это происходило в реальности, я бы уже была в кошмарных засосах, а так лишь постанывала от острого наслаждения, когда он легонько прикусывал, а затем зацеловывал и зализывал. Раз за разом… Снова и снова…

Я уже забыла, о чём он сказал, и что я хотела сама, но когда брюнет абсолютно неожиданно сел на мои бедра и, отстранившись, выпрямился, то я смогла сфокусировать затуманенный взгляд на нём и снова увидела ту самую многозначительную усмешку, которая так меня злила.

Он играл. Наслаждался этой игрой. Он знал намного больше меня и не хотел говорить.

Зараза!

— Как тебя зовут?

— Я говорил.

— Я не помню!

— Врушка, — усмешка стала шире, а серые глаза капельку прищурились, словно он что-то задумал. Я не успела насторожиться, а он поднял кверху палец и договорил.

— Но у тебя осталась лишь последняя попытка. В тот раз я пошел тебе навстречу, но больше такого не повторится.

И глядя в мои возмущенно округленные глаза, он снова склонился, прижавшись всем телом, и неожиданно игриво лизнул меня в губы.

— Ты больной… — прошептала я, надеясь, что это всего лишь шутка, и он не посмеет оставить меня неудовлетворенной. — Зачем доводить до изнеможения и не завершать начатое? Это же садизм-м-м…

Поцелуй, закрывший мой рот, был таким мягким, но одновременно с этим настойчивым, что я окончательно распрощалась со здравым смыслом и благоразумием. Я не понимала своего безымянного любовника. Не понимала, хоть тресни.

Но боже, как он был хорош!

Эти требовательные губы, этот горячий развратный язык, эти вездесущие пальцы и горячие ладони, этот… м-м-м!

Проникновение было своевременным, и я не удержалась от сладострастного постанывания, когда меня без остатка заполнил его твёрдый горячий член, тут же размеренно задвигавшись внутри. Горячо, влажно, сладко и…

— Куда-а-а?! — мой вопль, когда всего за мгновение до пика брюнет отстранился, был таким возмущенным и громким, что мне даже стало немножко неловко.

Но лишь немножко!

Опять он за своё!

— Вспомнила?

— Что?

— Хотя бы имя, — он тихо рассмеялся, когда я глухо зарычала. — Ведьмочка, а ведь не я был инициатором, а ты. Мне безумно нравится твоя идея и ты сама, но уж будь любезна, вспомни хотя бы имя.