— Кирн, бесчувственная ты сволочь, мог бы хоть что-то в утешение сказать! — зашипела Аливеолла. Я открыл один глаз и заинтересованно посмотрел им на нее.

— Я заплатил своей свободой, чтобы дать вам возможность удрать, — ответ вырвался сухим и холодным, заставляя вампирессу краснеть и бледнеть, — Все, что от тебя требовалось — это воспользоваться шансом и сохранить мою Слугу в целости и на свободе. Теперь, все что грозит тебе — так это лишь то, что не ты будешь определять, в кого и как твои мальчики будут совать свои причиндальчики. Лишаться такого рычага воздействия как ты Бессы не будут. Они не идиоты, хотя часто на них похожи. Насчет Киры… я совсем не уверен, что ее будут потрошить заживо. Проведут исследования с участием менталиста, а потом сунут куда подальше, в теплое местечко.

— Почему это теплое? — с некоторой обидой спросила красноглазая нежить.

— Потому что Кира безынициативна. Пока, — с охотой объяснил я, — Как только я освобожу ее от клятв, она станет полезным и лояльным Бессом, подвергать которого мучениям и пыткам нет никакой нужды.

Вампиресса долгое время смотрела на меня, хлопая своими белыми ресницами. Наконец, придя к умозаключению, она все-таки спросила. Точнее, издала вопль.

— Так зачем ты сюда полез, раз знал это?!!

— Я нуждался в оправдании для уничтожения мира, — ответил я, закрывая глаза.

* * *

— Мы живем в мире, где любая структура уязвимее, чем индивидуум. Все усилия, вложенные разумными, все ресурсы, весь их талант и огонь могут быть разрушены всего лишь желанием какого-то постороннего бессмертного. Бессы — ничего не боятся. Ничего не ценят. Они — неподконтрольные эгоисты, способные в любой момент изменить свое мнение. Вы, Джаргак — один из самых ярких представителей нашего гнусного племени. Ни стыда, ни совести, ни каких-либо других морально-этических ограничений!

— Вы меня пытать собрались или рассчитываете утомить полемикой? — оскалился я, пребывая в не самом лучшем настроении. Зал неодобрительно загудел.

На последнее мне было откровенно плевать. В полутьме этого пространства, без индикаторов Системы, было совершенно невозможно вести учет времени, но я предполагал, что прошло несколько суток после моего заключения сюда. В какой-то определенный момент зал стал заполняться безликими фигурами в одинаковых накидках с капюшонами, под которыми ничего нельзя было рассмотреть. Всего их было чуть более двух десятков. Отдельно от них стоял, заложив руки за спину, «не тот Соломон», делая вид, что его происходящее не особо касается. Моё раздражение было направлено на одного из высоких капюшонщиков, который начал расхаживать перед сидящим на полу в позе лотоса мной и излагать свои мысли.

— Мы бы хотели обойтись без варварства и радикальных мер, — пояснил позицию большинства капюшонщик, дав мне прочитать в его словах «дешево и сердито», — Но для безболезненной и приятной беседы, после которой вам, Джаргак, вполне может открыться вечность, лишенная забот и хлопот, вы должны быть не только полностью откровенны с нами, но и проявить инициативу в своих рассказах!

— Допустим, у вас есть способ убедиться в правдивости моих слов, — я поерзал задом по довольно холодной плите пола и увидел улыбку «не того Соломона», — Но вот у меня такой способ, увы, отсутствует. Здесь. А без гарантий правдивости каждого вашего слова, все вами сказанное я интерпретирую как ложь.

Это собравшемуся обществу опять-таки не понравилось.

— Вы не в том положении, чтобы торговаться или ставить условия, Джаргак, — выдохнул кто-то из толпы.