|
Это поначалу. Но минут через сорок (именно настолько в среднем тормозит драконья кровь против человечьей), когда мы уже почти подъехали к городу и Боря завернул на заправку возле поста ГАИ, средство наконец начало действовать. Меня вдруг резко бросило в холод, потом сразу в жар, а когда отпустило, я самым безобразным образом раскис. Захлопал осоловелыми глазами и стал засыпать. Однако не уснул, а погрузился в то состояние между сном и явью, которое называется грёзой. Точнее даже не в грёзу я погрузился, а в такой странный вид воспоминания, когда кажется, что всё происходит здесь и сейчас. Оно, это воспоминание, было очень коротким, но при этом достаточно информативным. Дико звучит, но из салона летящей в пробуждающийся город машины, я в один миг и чудесным образом перенёсся на кухню Альбины Ставиской, где увидел, как хозяйка, загадочно улыбаясь, вытягивает карту из потрёпанной колоды Таро. Вытащив карту, ведьма перевернула её рубашкой вниз и показала мне. При этом сказала игриво:
— Вот оно, милый мой Егор, то самое место. На карте был изображён аркан «Мистерия», во многих мистических системах известный так же под названием «Луна» и в немногих — под названием «Сумерки». Впрочем, как его не называй, по счёту это восемнадцатый аркан. Старший, разумеется, аркан. Аркан, олицетворяющий не самый удачный расклад судьбы и не лучшее состояние духа. Впившись взглядом в картинку, где волк и собака воют на луну, сидя на пустынной дороге, я пролепетал непослушными губами: — Ты это, Альбина, серьёзно? — До известной степени, — ответила ведьма, подмигнула заговорщицки и приложила палец к губам: — Т-с-с-с. После чего растворилась в густом, как сгущённое молоко, тумане. Вот и всё. Из состояния прострации меня вывел резкий сигнал клаксона. Это Боря, встраиваясь в общий поток, дал понять заметавшейся маршрутке, кто тут у нас вообще-то главный. Очнувшись, я — лучшего способа быстро привести себя в норму не знаю, разве только — кусок льда за шиворот — энергично растёр ладонями уши. А когда окончательно пришёл в чувство, обнаружил, что Архипыч участливо наблюдает за мной и внимательно-внимательно отслеживает мой долгий приход после краткосрочного отхода. — Чего уставился? — спросил я у него с полушутливой грозностью. — Сдаётся, ты всё вспомнил, — удовлетворённо произнёс кондотьер. — Да. Кажется. — Кажется или точно? — Кажется, точно. — Ну, это лучше, чем «точно кажется». — Лучше, — согласился я. — Только теперь новая проблема на очереди. — Что ещё? — нахмурился Архипыч. — Нужный образ я ухватил, это хорошо и даже здорово. Но как мне теперь в Запредельное попасть? Вот вопрос. Самовольно не могу, ворота мне Туда открываются ненадолго и лишь в указанный срок. Что делать? — Снять штаны и бегать, — проворчал Архипыч. Потом потрепал в глубоком раздумье бороду и предложил: — Послушай, Егор, а может, я вместо тебя схожу? С тебя, похоже, выкуп какой-то потребует, так я посредником выступлю. Не бойся, я справлюсь. Наш Тарас не хуже вас. Меня этот вариант категорически не устраивал. — Верю, Серёга, что справишься, — сказал я. — Но в таком случае мне придётся одну тайну раскрыть, которую тебе, извини, знать не положено. Я этого сделать не могу. Так что — увы. — Хреново тогда. На какое-то время после этого воцарилось молчание. Мы все дружно и наряжёно думали. Потом я решился и, глядя за окно (в это время мы уже проезжали мимо сгоревшего и покуда ещё не отремонтированного здания военной типографии), спросил: — Серёга, не сочти за наглость, но ты не можешь мне предоставить свои каналы? — Могу, — не оборачиваясь, сказал Архипыч. |
